Императорский двор Доппельштернрейха был одним из самых блестящих во всем обитаемом космосе. Поспорить с ним мог только альбионский королевский со всей неприкрытой роскошью. Двор императора Тентейтоку отличался показным аскетизмом, присущим согласно официальной идеологии этого государства носителям "истинно самурайского духа", которые объявлялись опорой трона. Каждый из сарацинских эмиров содержал собственный двор на Бахчисарае, получившем из-за этого название Планеты двадцати пяти столиц, и их часто оскорбительно сравнивали с дворами мелких князьков и королей Конфедерации. Поэтому Доппельштерн и Альбион оставались непререкаемыми лидерами в роскоши дворов.
И, конечно же, каждая титулованная особа мечтала хоть раз да побывать при дворе кайзера. От самого захудалого баронишки, имевшего часто не больше десятка акров земли, до курфюрстов, управляющих целыми планетами, И удавалось это далеко не всем, даже из числа курфюрстов, ведь в немилость к правителю попасть может каждый. А без одобрения кайзеровской канцелярии и личной подписи самого правителя Доппельштерна, никто ко двору не допускался. Лишь у представителей нескольких самых родовитых фамилий, генерального канцлера с семьей, командиров Лейб-гвардии Тевтонского и Лейб-гвардии Преображенского полков и, конечно же, князя-кесаря, а также приглашенных лично им лиц, но числом не более трех человек.
Князь-кесарь был самой загадочной фигурой при дворе кайзера. Формально он являлся соправителем Доппельштерна. Так было заведено со временем основания Империи Двойной звезды. Однако реальной власти он почти не имел со времен Хайнриха I Немецкого. Тот был с детства помешан на "прусском духе" и "германской нации", при нем так называемая немецкая партия заняла ключевые посты в правительстве империи и уже не расставалась с ними. На протяжении всего правления Хайнриха Немецкого князь-кесарь лишился даже права посещать двор, но следующий кайзер восстановил это право. А вот реальной власти князь-кесарь лишился окончательно. И русская партия, которую носитель этого титула всегда возглавлял, оставалась в правительстве на вторых ролях, а бывало и на третьих.
Такая ситуация складывалась до настоящего времени. Однако нынешний князь-кесарь Федор Иванович Ромодановский - эта семья владела данным титулом со дня образования империи - был человеком волевым и деятельным. Он уверенно вел русскую партию при дворе достаточно слабовольного кайзера Вильгельма XV, которым обычно крутил, как хотел генеральный канцлер Ойген Штайнхоф, и уже начинали поговаривать о том, что русские снова могут подвинуть немцев при дворе. С этим боролся канцлер Штайнхоф, как глава уже немецкой партии, но, не смотря на все его усилия, Ромодановский постепенно возвращал былое влияние.
Дворяне, которые не особенно увлекались политической борьбой, а предпочитали просто блистать при дворе, с отстраненным вниманием наблюдали за ней, пока часть их не нала себе более интересное занятие. И им стал оккультизм. Одеваясь в черные балахоны собирались они в неких "тайных местах силы", проводя ритуалы, полные песнопений и загадочных заклинаний. Вспоминая "черные мессы" дворяне устраивали разнузданные оргии. Все это не слишком нравилось старшему поколению, но те давно махнули на эту молодежь рукой, сосредоточившись на тех, кого считали более вменяемыми людьми.
И это привел к тому, что оккультизм проник даже в залы императорского дворца. В моду вошли длинные черные сюртуки, украшенные "загадочными" символами. А дворяне обменивались фразами на мертвых языках, половина которых была придумана лидерами окультистов. Одним из таких был некто Сэт. Взявший себе имя древнего бога, хозяина змей, этот высокий и довольно молодой еще человек, происходивший из рода Печерских, быстро взял под свое крыло юных дворян, увлекающихся оккультизмом, и стал вхож даже во дворец. Так как и отпрыск генерального канцлера не был чужд этого увлечения, то вскоре Игорь Печерской, предпочитающий именоваться Сэт, был представлен его батюшке.
Генеральный канцлер фон Рекендорф оглядел высокого, выше его самого на голову, с вытянутым чисто выбритым лицом и длинными волосами, рассыпающимися по плечам. Одевался Печерской в черный сюртук, правда, безо всех "загадочных символов" и, вообще, лишенный каких-либо украшений.
- И отчего вы, юноша, решили, что можете заинтересовать меня? - спросил канцлер.
- Думаю, что смогу, - уверенно заявил Сэт, канцлер именовал его про себя именно так. - Неким образом, суть которого я не смогу вам объяснить, для этого пришлось бы уйти в тонкие материи, о которых непосвященный человек имеет весьма малое понятие, мне удалось связаться с теми, кто вытеснил наши войска, а также альбионцев и рыцарей Братства, с Пангеи. С теми, кого в прессе принято называть демонами.
- Молодой человек, - рассмеялся канцлер, - если вы быстро не назовете причину, по которой я не должен выгнать вас сейчас, я сделаю именно это. Вы считаете, что у меня есть время, чтобы тратить его на ваши бредни?
- Примерно тоже самое, - кивнул Сэт, - сказал мне и князь-кесарь. И потому к вам я пришел несколько лучше подготовленным. - Он указал длинным пальцем на принесенный слугой механизм, напоминающий телеграфный аппарат, только без каких-либо проводов. - Это, - объяснил тот, - сконструированный по чертежам обычного телеграфного аппарата автомат для связи с демонами. Он работает на том эффекте, который называют темной симметрией.
![Настоящая комедия [=Цветок смеющийся]](/storage/book-covers/43/433583030c57544010ab4534745407984ce5ff83.jpg)
