Предисловие отца Вильгельма Спирито
Не так уж много лет тому назад, когда мир был юн, да и сам я был моложе, я впервые прочел, — в переводе на итальянский, — книгу «Властелин Колец». О, как потрясла меня эта книга! Даже сегодня, став значительно старше, я по–прежнему с замиранием сердца слышу слабое эхо того, первого прочтения. С тех пор я перечитал ее десять раз (на английском, на французском, на испанском, на немецком, на русском…) — чтобы «полакомиться» ею снова и снова. И всякий раз я перечитываю ее, охваченный внутренним трепетом. Эта книга сформировала меня, сделала меня таким, каков я есть.
ДжР. Р. Толкин создавал свой мир в первую очередь для себя, и лишь во вторую — для всех других. Он начал придумывать легенды Средиземья за двадцать с лишним лет до того, как был опубликован «Хоббит». Прошло еще почти двадцать лет, преҗде, чем увидел свет «Властелин Колец». В этой книге все — продукт долгих размышлений, бесконечного усовершенствования. И это видно. А как же иначе? В этом — ее уникальная неповторимость; и уникальной она, скорее всего, и останется.
Толкин был христианином, — не демонстративным, шумным апологетом под стать своему другу К. С. Льюису, но глубоко и искренне верующим, как человек, роҗденный в лоне веры, которой неуклонно придерживался всю жизнь. Иначе говоря, он не пытался навязывать кому‑либо свои убеҗдения, он лишь изображал, как устроен мир, в силу собственного разумения. И он преуспел. Вы глядите в эти зеркала слов и улавливаете отблески смысла, причастности — и обретаете пристанище. Так, например, вы, возможно, ощутите властное присутствие дружбы внутренней и внешней. И поймете, что тайный закон жизни и вселенной — это любовь, а путь человека — это непрестанное преображение. Бесконечное пробуҗдение и высвобоҗдение многообещающих возможностей.
Без сомнения, фильм–трилогия, завоевавший столько Оскаров — новое подт- верҗдение могущества книги как таковой. Как недавно писала мне мой большой друг Присцилла, дочь Толкина, «потрясающая популярность отцовских сочинений побуҗдает людей читать и обсуҗдать книги, а не фильм. А в более широком смысле, побуҗдает людей вернуться к книгам и к чтению». Я с этим вполне согласен, и от души надеюсь, что так оно и пребудет впредь. Вот почему я так рад приветствовать новую книгу Павла: она может помочь, — и, хотелось бы верить, и впрямь поможет, — лучше понять творение Толкина, — а понимание это расцветит нашу повседневную жизнь новыми красками. Российские толкинисты достойны такого подарка.
священник Вильгельм Спирито ОҒМСопv
Отец Вильгельм Спирито ОҒМСопѵ, католический священник, монах ордена конвентуальных францисканцев, преподаватель ряда католических высших учебных заведений, автор статей и книг о Толкине и христианстве, в том числе вышедшей на итальянском языке книги «Меҗду Св. Франциском и Толкином: духовное прочтение «Властелина Колец». На протяжении нескольких лет служил в России.
Предисловие отца Георгия Чистякова
О Толкине спорят давно, христианский автор это или нет. Полезно читать его юным христианам или, наоборот, недопустимо. Что создал этот верующий католик и один из членов редакционного совета английского варианта Иерусалимской Библии, — языческий миф или христианскую эпопею, в которой незримо, но присутствует Бог и Божий взгляд на мир. Об этом и повествует прекрасная книга Павла Парфентьева. Автору предисловия не нужно, наверное, пересказывать эту книгу, достаточно будет сказать, что, читая ее, чувствуешь, насколько глубоко знает П. Парфентьев Толкина и каким серьезным богословом он является. И то и другое у него отнять никак нельзя.
Можно, конечно, предположить, что влюбленный (вероятно, с детства или ранней юности) в Толкина автор, будучи христианином, хочет христианизировать Толкина. Это, однако, не так. Перед нами не апология, но исследование, и исследование довольно жесткое. Это книга, которую нельзя читать поверхностно. Именно трактат, в который необходимо вникать и в котором дается серьезный анализ текстов Толкина. Работа, автор которой прекрасно знает английскую и вообще иностранную литературу о Толкине и блестяще информирует о ней своего читателя.
Но обратимся к главному. Автор анализирует, к примеру, наличие у Толкина и в жизни его героев таких категорий, как милосердие и смирение. Фродо и его друзья и милосердны и смиренны, как настоящие христиане, хотя они не упоминают о Христе, а в их жизни нет Церкви. Возьмем Фродо. Он невысок, приземист, неуклюж. Он — незаметен. Незаметен он и внутренне — потому что «кроток и смирен сердцем», прощает всегда, ничего не ищет для себя лично. Он выделяется лишь тем, что любит до конца. Но при этом Фродо никак не романтический персонаж: ему знакомо множество слабостей, усталость, он часто не знает, как ему поступать, не хочет брать на себя то, что выпало ему на долю. Но в него влюбляешься, с ним трудно расстаться, потому что для него характерна какая‑то особенная целостность, внутреннее единство личности. И потом — он всегда надеется.
