Двор Тьмы

© Éditions Robert Laffont, Paris, 2020

Published by arrangement with Lester Literary Agency & Associates

© Исхакова С., перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

«Возможно сделать все, что захотим,

Пока мы живы,

После смерти ничто нам не властно».

Слова Короля-Солнца на закате жизни

«Наконец-то Великий Людовик мертв!

О ля-ля, да будет пир!

Морта[1] оборвала его жизни нить.

В восторге весь мир!»

Популярная песня, посвященная смерти Короля-Солнца до его превращения в Короля Тьмы 31 октября 1715 года

– ИМЕНЕМ КОРОЛЯ НЕМЕДЛЕННО ОТКРОЙТЕ! – громогласно прорычал чей-то голос.

Родители тревожно переглянулись. Наша семья из пяти человек только что устроилась поужинать. Валер – старший брат, замер. Младший – Бастьян уронил на пол ложку, которую я тут же подхватила.

– Кто бы это мог быть в воскресенье, да еще в такой час? – удивилась мама, бросив взгляд на настенные часы.

Они показывали чуть больше семи вечера. Висевший рядом календарь был открыт на сегодняшней дате: 31 августа 299 года Тьмы.

Вместо ответа чей-то кулак принялся дубасить по входной двери так, что дымящийся бульон из фазана задрожал в тарелках. У меня похолодело в груди.

– Именем короля! – повторил чужак, что прозвучало равносильно: «Именем дьвола во плоти».

Я покосилась на гравюру с изображением Людовика Нетленного, занимавшую почетное, впрочем, как и во всех домах Франции, место над камином. Длинные локоны парика суверена давно утратили каштановый оттенок. А может, сама бумага выцвела за прошедшие годы, ведь портрет был напечатан задолго до моего рождения. На лице Короля ни единой морщинки: оно скрывалось за золотой маской, за гладкими, без возраста и выражения чертами лица, в центре которого выделялись два черных глаза, сурово взиравших на своих подданных. Сжатые металлические губы вызывали еще бо́льший страх, словно за ними прятались острые клыки.

Сдерживая волнение, я подбежала к окну, чтобы разглядеть происходящее снаружи.

Сквозь квадраты толстого стекла главная улица Крысиного Холма утопала в ослепительном золотом потоке солнечных лучей. Близился конец лета, но на плоскогорьях Оверни еще стояли длинные дни. Солнце садилось после восьми часов – значит, вампиры просыпались позднее.

Это то счастливое время года, те несколько недель, когда еще тепло и можно гулять без пальто. Счастливое время, когда жители городка почти забывали о Кодексе смертных, который на протяжении многих поколений подавлял Магну Вампирию – внушительную коалицию, объединившую Францию и ее вице-королевства.

– Жанна, отойди от окна! – попросила мама. – Не рискуй без надобности.

Нервным жестом она заправила прядь длинных каштановых волос за ухо. Мои собственные волосы, чуть выше плеч, были седыми от рождения, и только мама находила эту аномалию очаровательной.

– Лучи не сожгут мою кожу, – ответила я, пожав плечами. – Я же не кровопийца.

– Не употребляй такие выражения! – прикрикнул отец, гневно треснув кулаком по столу.

Папа, как законопослушный гражданин, всегда возмущался отсутствием уважения к вампирам. Это он благоговейно разложил под портретом монарха сухоцветы из хризантем – букеты живых мертвецов: в следующем году королевство будет отмечать юбилей деспота.

Почти три столетия от Рождества Христова по старому календарю прошло с момента его трансмутации. В ту ночь 1715 года монарх должен был умереть от старости в конце своего бесконечного правления, отмеченного войнами и голодом.

Вместо того чтобы уснуть навсегда, Король-Солнце тайно совершил страшный медицинский ритуал, подаривший ему бессмертие, но изуродовавший его лицо.

Людовик XIV стал Людовиком Нетленным, Королем Тьмы, первым вампиром в истории. Вскоре все монархи континента присягнули ему на верность, чтобы в свою очередь трансмутироваться в бессмертных. Европа застыла под железным игом, в воздухе повис страх. На земле воцарилась эра холода и тьмы.

– Откройте немедленно, или мы выломаем дверь! – рычал злобный голос снаружи.

Кулаки вновь забарабанили в дверь аптекарской лавки, расположенной рядом с нашими апартаментами.

Братья тоже поднялись из-за стола. Валер поспешил к буфету за длинным ножом, которым отец разделывал фазана, пойманного мной утром в чужих владениях. Бастьян смотрел по сторонам обезумевшими от страха глазами. Даже Тибер, старый домашний кот, оторвался от тарелки с потрохами, чтобы скрыться в углу.

Я инстинктивно приняла оборонительную позу, чувствуя, как под штанами из овечьей шкуры напряглись мышцы ног. Может быть, я и невысокая для своих семнадцати лет, но мое тело, привыкшее к бегу, ловкое.

– Узнаю манеру жандармерии, – пробормотал Валер, часто моргая за стеклами очков, делавших его старше. Он всегда был самым нервным в семье.

– Успокойся, Валер, – приказала мама тоном одновременно мягким и властным. – И убери нож. С нами ничего не случится.

Он подчинился. В присутствии хозяйки дома братья вели себя кротко: в ее руках бразды правления и счета лавки, за ней – последнее слово.

– Мама права: с нами ничего не случится. Просто потому, что в нашей деревне никогда ничего не происходит. Не правда ли, Бастьян? – пошутила я, желая вызвать улыбку любимого брата.