— Итак, — взяла слово Цунаде, открывая собрание глав Альянса шиноби, — подведём итоги. Исполнение мирного договора между Альянсом и Киригакуре с одной стороны и Кумогакуре и Ивагакуре с другой, подписанного две недели назад, пока не вызывает нареканий. Группой оценки ущерба проводится исследовательская работа на территориях Альянса, пострадавших в ходе боевых действий. Согласно последнему докладу главы группы, на данный момент готовность итогового счёта, который будет предъявлен проигравшим, составляет сорок процентов. Военные силы Ивы и Кумо отведены обратно в деревни и переведены на обычный режим службы — это подтверждается данными разведки. Впрочем, войска были убраны не отовсюду: Райкаге всё ещё держит повышенное число команд на границе со Страной Воды. На моё письмо, поднимающее данный вопрос, он ответил, что так как Кири не состоит в Альянсе, её нельзя обвинить в излишней миролюбивости.
— Стало быть, Райкаге ждёт повторного удара со стороны Кири? — Гаара нахмурился.
— В случае с Мизукаге неглупо перестраховаться, — пожал плечами Кеничи. — Мы в Стране Звука больше вашего сталкиваемся с шиноби Тумана, Казекаге-сама, поэтому я готов поддержать Райкаге в его недоверии к этой женщине.
— Вы всё так же против нашей ассоциации с Кири, Кеничи-сама? — вздохнул Шибуки. — Несмотря на все видимые плюсы, которые мы получим от него?
— На мой личный взгляд, эти самые плюсы не перевешивают риск, — гордо заявил Кеничи.
— Давайте не будем начинать заново, — устало попросил Кейтаро. — Мы уже давно проголосовали и приняли решение по вопросу Кири.
— И то правда, — поддержала Цунаде. — Мы потратили немало часов на обсуждения, проверки и перепроверки. Давайте просто доведём дело до конца.
— Кстати об этом, Яхико-сама… — вопросительно вскинул бровь Шибуки.
— Можете не беспокоиться, — произнёс Яхико. — В Кири направлены самые подходящие для этого люди.
* * *
Укрытая туманом, точно саваном, Киригакуре полностью оправдывала своё название. Шагая по с детства известным улицам, Кисаме чувствовал себя по знакомому неуютно, привычно ощущая чьи-то пристальные взгляды. Сегодня соглядатаев было в разы больше, чем прежде — Кисаме теперь здесь чужак, а посторонних в Кири традиционно не любят. Да и Учиха рядом привлекает повышенный интерес АНБУ…
Что касается самого Итачи, его спокойствие атмосфера деревни поколебать была не в состоянии. Спина прямая, шаг размеренный и чёткий, на лице — ни эмоции; и правда что бойцам Кири на зависть — либерализация, как убедился Кисаме в последние дни войны, не пошла молодняку Тумана на пользу. Единственное отклонение от нормы поведения, которое в данный момент допускал Итачи — периодические цепкие взгляды в сторону напарника.
В конце концов Кисаме не выдержал:
«Чего?»
«Ты очень напряжён», — констатировал Учиха с блекло-вопросительной интонацией.
«Если вы не заметили, мы в Кири, — проворчал Кисаме, не настроенный даже пытаться быть вежливым сегодня. — Здесь не будет напряжённым только дурак. Или труп. А скорее всего труп дурака».
«Мы здесь в мирных целях. Наше прибытие согласовано с Мизукаге».
«Знали б вы нашу Мизукаге, Итачи-сан…»
И, не замечая более отчётливо вспыхнувшего в мыслях напарника интереса, Кисаме отключился от связи и принялся считать соглядатаев — в бытие шиноби Кири его это всегда успокаивало.
Один…
Да-а, он был всегда один — кто были его папка с мамкой, Кисаме так никогда и не узнал. После знакомства с Орочимару вообще нехорошие мысли закрадываться стали, не промышляли ли и в Кири выращиванием людей в пробирках… Насколько Кисаме сумел разведать, не промышляли. А разведал он в своё время многое.
Два… три…
Он был совсем ещё зелен, когда грянула Третья мировая война. Впрочем, это не помешало ему в ней поучаствовать и заработать славу, благодаря которой он смог попасть под начало Фугуки и в конечном итоге забрать с его остывающего тела Самехаду.
Четыре…
При Четвёртом Мизукаге было жёстко. Его паранойя, кормимая внутренними демонами, делала ненадёжным будущее целого селения. Никто не спал спокойно — за каждым могли прийти в ночи: за простым ли ремесленником, продающим товары за рубеж, или за высокопоставленным шиноби, членом совета деревни. И каждый день в этом забытом ками кровавом селении был как последний.
Пять…
А Пятая — та ещё штучка. Кисаме раскусил её ещё когда Мей только начинала походкой от бедра всходить по карьерной лестнице. Уже тогда, в семнадцать, за её пухлыми губками скрывался оскал, которым оининов можно пугать. Перегрызть кому-нибудь глотку ей ничего не стоило. Есть у Кисаме подозрение, что именно Мей слила Четвёртому заговор Забузы, его план государственного переворота — выслуживаться всегда умела, сука. А ведь Кисаме говорил тогда Забузе: «Ну не может она спать с тобой просто так!..»
«Нас пасут пять отрядов», — сообщил Кисаме напарнику.
«Я насчитал три», — признался Итачи, никогда не отрицавший превосходства товарища в сенсорике.
«Вы недооцениваете гостеприимство моей родины», — хмыкнул Кисаме и первым переступил порог резиденции Мизукаге.
Пятая приняла послов в малом зале собраний — Кисаме нередко бывал здесь, когда сопровождал Четвёртого на заседания совета. Как и во времена Ягуры, в зале было полутемно, факелы на стенах давали рассеянный свет, играли тенями. Когда Акацуки вошли, Мей поднялась из кресла во главе длинного каменного стола.
