Антон АЛЕШКО
ДОРОГИ БЕЗ СЛЕДОВ
Роман
Моим друзьям - летчикам-истребителям Великой Отечественной войны - посвящаю
1
Низкие тучи затянули все небо.
И на дворе, и на командном пункте сразу потемнело. Пошел снег. Падал он медленно и густо, как часто бывает в конце зимы, и быстро побелил маскировочные сетки и капониры стоянок самолетов.
- Ну вот. Накликал наш синоптик,- сказал командир полка Пищиков, глядя в окно.- Света божьего не видать.
На столе оперативного дежурного тикали большие, снятые с самолета, часы, а из соседней комнаты доносился нервный стук телеграфного ключа.
- Летчикам пока отдыхать в эскадрильских землянках, а я пойду на стоянки, погляжу, что там делается,- бросил Пищиков оперативному дежурному и, подняв воротник черной летной куртки, вышел.
Оперативный тотчас позвонил в эскадрильи, передал приказ командира полка.
В углу, на диване, возле небольшого, почти залепленного снегом оконца склонился над фронтовой газетой полковой врач Вихаленя. На том участке фронта, куда летал полк прикрывать наземные войска, которые вклинились в немецкую оборону и захватили плацдарм, шло наступление.
Вихаленя задумался. Наверное, все-таки это операция местного значения. Видно, бывалый командир дивизии, не привыкший сидеть сложа руки, воспользовался тем, что была ночь, стужа, и вырвался вперед. Его поддержали соседи. Противник однако быстро спохватился, подбросил артиллерию, танки, подтянул пехоту, направил авиацию, и на плацдарме днем и ночью дрожит земля. Чего доброго, этак весь правый фланг фронта может втянуться в зимние бои.
Вихаленя распрямился, зашуршал газетой.
На командный пункт зашел летчик первой эскадрильи лейтенант Кривохиж. Отряхнул у порога ушанку и повесил на стене. Веником обмел унты.
- Иван Иванович, приказано отдыхать, - сказал ему оперативный дежурный лейтенант Рыбаков.
Лицо у Кривохижа гладкое, розовое, так и дышит здоровьем. Глаза серые, неспокойные. Брови точно выгорелина солнце. Русые волосы аккуратно зачесаны набок.
- Как обстановка? - Кривохиж кивнул на карту, что лежала перед Рыбаковым. - Дай прогноз.
- Никаких прогнозов. Скажу, что было... "Юнкерсы" не показывались. Истребителей тоже не было видно. Может, затихают бои, так что... - Рыбаков разгладил карту, - можешь не волноваться.
Кривохиж сел на табурет рядом с Рыбаковым. Расстегнул куртку, навалился на стол.
- Вчера тебе, прямо скажу, повезло. Подцепил "хейнкеля" - и не лысый, - сказал он. - Сегодня можно дежурить, потом погода будет нелетная, а там бои закончатся и...
- "Хейнкеля" я случайно подцепил..
- Как это случайно?
- Думаешь, дали бы мне сбить командир звена или тот же ведущий группы? Жди! А как произошло? Шли за линией фронта. В небе все спокойно. Навстречу плывут рваные облака. Развернулись на девяносто градусов. Я - правофланговый. На развороте отстал. И вдруг из облаков - "хейнкель"! Прямо на меня! Одному Аллаху известно, куда он летел. Может, на плацдарм пробивался или в разведку шел... Я его в перекрестие, и...
- Везет тебе!
И Рыбаков, и Кривохиж прибыли в полк в октябре прошлого года, а сегодня, в конце февраля, у каждого из них по два сбитых самолета противника. Правда, за Кривохижем значится еше один самолет, сбитый в групповом бою...
- Говоришь, везет? Ты был вчера в полете, а в это время к нам прилетал командир звена, в котором служит Андросик. Разговорились. Оказалось, наш дружок сбил уже четвертого "фоккера". Вот это, я понимаю, везет!
Андросик вместе с ними окончил летную школу. Думали втроем служить в одной эскадрилье, однако начальник отдела кадров дивизии послал его в соседний полк.
- Андросик и в училише хорошо стрелял в воздухе.
- А ты?
- На земле-то и я стрелял... - Жест Рыбакова красноречивее любых слов говорил о том, что он был, во всяком случае, не последним стрелком.
- И что интересно: Андросик, говорят, наловчился атаковать со стороны солнца...
- Вот молодец! А я, понимаешь, не могу. Не получается...- признался Кривохиж.- Позавчера летели, так если бы не ведущий... "Фоккер" уже заходил со стороны солнца... Понимаешь, чем это пахло?
Кривохиж, и правда, еще не научился или, вернее, не привык бдительно следить, что делается там, откуда светит солнце. Это было его слабое место. Немцы же в последнее время для атак выбирали именно эту позицию. Парами на большой высоте пересекали линию фронта, залетали в армейские и фронтовые тылы, опускались ниже и, идя с востока на запад, сбивали каждого, кто зевал и не привык смотреть в оба.
- Мало нас этому учили,- вздохнул Кривохиж.
- Твой командир звена Степанов научит лучше любого школьного инструктора. Великолепный, скажу, у тебя ведущий! Вот и учись у него. Хотел бы я слетать со Степановым.- Рыбаков помолчал.- Между прочим, и со мной было так же. Против солнца ничего не видел. Русакович каждый раз твердил: "Оглядывайся! Чаще посматривай в сторону солнца!" И постепенно привык. Теперь меня на этом не возьмешь... Вижу, где что делается. А ты - школа! - Рыбаков почему-то тоже вздохнул и стал разглядывать широкое поле карты, перерезанное извилистыми полосками - синей и красной. Это была линия фронта. Вилась она с севера на юг, огибала к востоку Витебск, Оршу, Могилев и исчезала внизу, где-то выше Гомеля.- Показали б нам эту карту на Волге!
![Камешки на ладони [журнал «Наш современник», 1990, № 6]](/storage/book-covers/a8/a894e9dfa835c638eeb9ba7e592b34226a6720c4.jpg)
