В провинции Шандунь Кину Сун широко зевнул, поднялся с камышовой циновки и снял со стены две свернутые сети. Он вытащил на улицу первую сеть, когда лучи зари только коснулись Шанхая, проскользнув над водами Желтого моря. А потом рыбак взглянул на узкую полоску берега, отделяющую джунгли от океана. Его лодка стояла на краю волнореза. Море было тихим – никакой ряби. Так всегда бывает перед штормом.
Двигаясь бесшумно, чтобы не разбудить находящуюся на последнем месяце беременности жену, которая спала в отдельной комнатке, Сун вернулся в дом, надел широкополую шляпу, взял вторую сеть, потащил ее наружу и… уронил.
Его лодка исчезла. На ее месте, там, где раньше был волнорез. Кину увидел великолепную сверкающую пагоду, верхние ярусы которой подымались над водой, наверное, футов на сто!
Невозможно! Он потер свои раскосые, еще слипающиеся со сна глаза и посмотрел вновь. Пагода оставалась на месте! Она была настоящей! Чудесная пагода, покрытая сверкающей плиткой из нефрита или оникса, а может, и того и другого, и волны потревоженного океана вновь и вновь накатывали на нее и кипели белоснежной пеной, словно этот – этот что, этот храм? – внезапно поднялся из глубин, вытолкнутый каким-то землетрясением, заставившим воды расступиться. Вот только Кину Сун знал, что здесь, на мелководье, нет никаких тайных глубин, а эта невероятная пагода сверкала чистотой, словно ее только-только построили или изваяли. Но кто же это сделал, какой фантастический строитель или ваятель способен возвести строение в мгновение ока?
Огромная, удивительная пагода. Но…
У нее не было ни дверей, ни окон.
* * *
Несколько долгих секунд ошарашенный Кину Сун стоял, испытывая невольную благоговейную дрожь и впитывая взглядом то, чего не мог воспринять его мозг.
В его уши бил плеск новорожденных волн, а первые лучи солнца ослепляли, отражаясь от затейливого орнамента и экзотической резьбы на стенах пагоды. Какая-то морская птица спланировала на угловой завиток предпоследнего яруса и уселась там, трепеща белым оперением. Так что эта штука была не простым миражом, а являлась самой настоящей пагодой и не оставляла рыбаку никакого места для сомнения.
Да, настоящей, но возникшей в результате какого-то колоссального колдовства! Вот только…
Колдовства ли? Кину Сун не видел в нем никакой нужды. Неподалеку от Киндао, на юге, ему однажды довелось поглядеть на то, как ракеты взлетают с тайных пусковых шахт в джунглях и описывают кривые над Желтым морем, словно вырастая из вытягивающихся стеблей белого дыма. И как затем обрушиваются на корабли-мишени, хрупкие учебные суда, чтобы уничтожить их во взрыве огня и кипящего океана. Какое колдовство могло сравниться с этим? И как насчет телефона, радио и телевидения? В деревне имелось три телефона, несколько радиоприемников и – да! – даже два телевизора! Поэтому Кину Сун достаточно хорошо знал, что в мире полным-полно вещей, способных соперничать с любым колдовством древних времен.
Сорок лет назад отец Кину Суна, выходец из Северной Кореи (его настоящая фамилия была Ким, Ким Цзу), сражался против Юга вместе с соотечественниками и солдатами НОАК[1]. С прекращением военных действий ему пришлось покинуть родные места, и он вместе с семьей переправился в Китай, в Киндао. Он рассказывал об оружии столь ужасающем, что у слушателей кровь стыла в жилах.
– Мы боялись, что если война продолжится, то американские собаки решат разделаться с Северной Кореей, а может, и с Китаем так же, как в свое время с Японией. Ведь у них же есть бомба, способная уничтожить целый город в одной яркой вспышке света! – говорил он и обращался к сыну:
– Твои предки боялись колдовства. Но теперь есть более могущественные враги. Из-за того что люди полезли исследовать атом, существование мира под угрозой. Особенно опасно стало жить в больших городах!
Теперь, когда я заслужил китайское гражданство, нас будут защищать зеленые джунгли, а обеспечивать всем необходимым станет Желтое море.
И действительно, Ким Цзу покинул Киндао и переехал с семьей миль на тридцать к юго-востоку, в джунгли, выходящие к морю, где и зажил простой жизнью рыбака…
Отец и мать уже умерли, а Сун теперь взрослый мужчина. Но слова отца он запомнил хорошо. Поэтому-то и держался, в общем-то, особняком и жил в доме у моря, на окраине деревеньки, и пошел по стопам отца.
Или, вернее, в его кильватере, поскольку оба были рыбаками.
Он женился на китаянке, имя которой – Лянь – переводилось как Лотос, и теперь она ждала ребенка. Сун молился о мальчике, желая продолжить традицию и в будущем передать ему все тайны моря. А теперь…
А теперь у моря появилась новая, пока еще не разгаданная тайна.
Конечно, пагода будет видна всем деревенским, но Сун находился совсем рядом, и если он проявит достаточно смелости, то может оказаться первым, кто ступит на мраморную лестницу, ведущую к… чему? Дверей нет!
А если заявить свои права на обнаруженное чудо? Но это у него вряд ли получится, особенно в том случае, если это какая-то государственная тайна, какая-нибудь штука, связанная с защитой страны или даже с планами нападения Китая на Северную Корею, вроде тех ракетных шахт в джунглях. Хотя пагода не похожа на стратегическое сооружение… В любом случае, строение занимало территорию, владельцем которой являлся Кину Сун, ему и надлежало первым исследовать пагоду, пока этим не занялся кто-нибудь другой.
![Крестный путь сквозь века [Перекресток столетий, Сквозь века]](/storage/book-covers/72/72f3000a881a849b12bd2a73341feb910e5dad02.jpg)
