Доля казачья

Умел дедушка, Григорий Лукич Бодров, красиво рассказывать. Мастер он был говорить: словно ручеёк из его слов журчит. От природы он такой талант имел. И завораживает он маленьких слушателей, своих внуков, так, что те обо всём на свете забывают.

И вдруг, звучит набат в его голосе. И душа встрепенулась у маленького Саши: надо помочь герою, тяжело ему. И детская его рука ещё крепче сжимает деревянную саблю, умело сделанную дедом. Он уже рвётся в бой, этот маленький казачонок.

Но не ускользает этот миг от зоркого глаза рассказчика. И, чуть улыбнувшись, дедушка ласково гладит по русой головёнке любимого внука — рано ещё!

Очень зол маньчжурский император, лицо его хмуро как никогда. Поистине он страшнее тучи сейчас. И даже птицы замолкли в его хоромах, как перед страшной бурей. А всё живое от ужаса сжалось, и готово исчезнуть, раствориться в воздухе. Лишь бы не оказаться во власти его гнева.

Но его военоначальнику некуда деться. И он плашмя падает на каменные плиты лицом вниз, не доходя до императора. Только это может спасти его от неминуемой смерти. И несчастный не смеет подняться, и дышать не смеет. И, даже руби ему голову сейчас, он примет всё беспрекословно, и даже с радостью — отмучился он. Сегодня ему нет оправданья, и он заслужил это наказание.

— Что за люди вторглись в мою великую империю и строят здесь свои крепости? Кто они такие, что нарушают моё спокойствие, не страшась моего гнева? Птица, и та не посмеет тень бросить на мои земли. А они поганят ее одним своим присутствием. Черви навозные!

— Казаки это. Только они никого не боятся. И даже самих небес с их страшным гневом. И очень похоже, что небо сопутствует им в их разбойных делах. Они покорили Сибирь и разорили Сибирское царство. А теперь идут дальше на Восток. И нагло вторглись в твои владения, о, Великий из великих воителей и Солнцеподобный владыка всей земли нашей. За ними стоит русский царь. И это для него они собирают золото с местных народов, всё в его казну тащат. Для него завоёвывают казаки чужие земли и рвутся к Океану. Они доблестные воины с самого своего рождения. Сам русский царь уважает их растущую силу. Поэтому не оставляет их без дела. Направляет их мощь в нужном ему направлении. И они умножают его богатство и славу. И народы Амура не противятся казакам.

Взмахнул рукой военачальник. И стражники притащили связанного тунгуса поближе к императору. И бросили его на колени. Его смуглая кожа не могла скрыть страха перед лицом императора.

— Ты русских знаешь? И что они за люди?

Быстро заговорил пленный, сбиваясь на скороговорку, получив удар ногой в спину от грозного стражника, понял, что лучше не торопиться. Его речь прояснились:

— Очень хороший люди казак! Совсем он не важный. И, как маньчжурский купец, не дерётся. И очень добрый он. Свой последний рубашка, отдаст нам. И никого он не боится. Гром и огонь у него в руках. Очень сильный казак и царь его сильный. Они любят царя, и мы любим царя и мы ему присягали.

— Неужели всё это было дедушка? И город был Албазин?

— Да, деточки, давным-давно это было, казаки были первыми русскими людьми, пришедшими на Амур.

Дедушка Григорий Лукич, сам уже во власти истории. Ведь он, потомственный казак, и возможно, что и его предки там были. Строили и защищали от маньчжуров первые русские остроги и крепости на Амуре: Албазин, Ачан, Кумару.

Не понравилась императору речь Тунгуса. Небрежно махнул платочком в сторону пленника и отсечённая стражником голова несчастного подкатилась к императору и своими выпученными глазами уставилась на великого владыку. Но тому показалось, что она грозит ему. И он со злостью пнул её ногой в растянутые в предсмертной агонии губы.

— Набрался храбрости у русских, на ещё! Получи!

И уже своему военачальнику, так и не посмевшему подняться с колен.

— Город Албазин взять любыми силами и сжечь его до основания. Поля их и живность, всё уничтожить в огне. Дотла чтобы горело! Но всех не убивать, с десяток казаков оставить в живых.

Пусть восхищают они, все народы свои, моей неслыханной щедростью. И славят меня, как Бога.

И ещё, пусть накажут остальным казакам, в мои земли никогда не ходить. Смерть их всех ждать тут будет и позор им будет. Пусть русские всегда боятся меня и уважают. Я достоин того! А русскому царю, низкий поклон от меня.

Задумался император: и тут много правды сказано. Но любой русский, хоть и сам царь, все же лучше мёртвый. Мёртвый тигр только усами страшен, и ещё пушистым милым хвостом. И уже с жёсткой улыбкой, от которой мороз гуляет по коже, говорит своему военачальнику:

— А не исполнишь мой приказ, на кол посажу. И ты будешь мне улыбаться, пока не сдохнешь, как собака, в великих муках. Вон с моих глаз!

— Неужели такой жестокий маньчжурский император? — ужаснулся маленький Саша и другие внуки его поддержали.

— И людей ему нисколечко не жалко?

— Нет! Не жалко!

Храбро бьются богатыри-албазинцы во главе с атаманом Тулбозиным, но их меньше тысячи против шеститысячного войска маньчжуров. Но не сдаются казаки, и день и ночь выдерживают осаду. И вместе с ними сражается, уже легендарный при своей жизни, священник Гермоген.