Доизвинялся

Доизвинялся

Авторы:

Жанр: Современная проза

Циклы: не входит в цикл

Формат: Полный

Всего в книге 95 страниц. Год издания книги - 2006.

Приносить извинения – это великое искусство!

А талант к нему – увы – большая редкость!

Гениальность в области принесения извинений даст вам все – престижную работу и высокий оклад, почет и славу, обожание девушек и блестящую карьеру. Почему?

Да потому что в нашу до отвращения политкорректную эпоху извинение стало политикой! Немцы каются перед евреями, а австралийцы – перед аборигенами.

Британцы приносят извинения индусам, а американцы… ну, тут список можно продолжать до бесконечности.

Время делать деньги на духовном очищении, господа!

Читать онлайн Доизвинялся


Предисловие

Мне очень жаль, что вы купили эту книгу. Если вам ее подарили, то формально я не должен и даже не вправе просить прощения у вас, мои извинения – перед первоначальным покупателем, хотя и ему следовало бы попросить прощения. Но, честно говоря, мне уже не до косных законов и правил. Я вполне понимаю, что в дипломатии они необходимы, и как бывший солист (я бы даже сказал прима-тенор) на сцене международных извинений безмерно благодарен, что профессор некогда потрудился их сформулировать. Но для всего свое время, и сейчас они неуместны.

Сухой остаток таков: мне очень жаль, что эту книгу купили. Кто-то где-то соблазнился броской картинкой на обложке, которой художественный редактор надеялся выделить этот опус среди прочей галиматьи на полках книжного магазина (надо признать, она свое дело сделала, иначе вы бы сейчас не держали его в руках). Чтобы изготовить бумагу, были бессмысленно загублены прекрасные деревья. Затем впустую потратили нефть на чернила. И нельзя забывать про чудовищно большой аванс наличными, который выплатили за эту макулатуру, а в результате немногие оставшиеся средства издателю неизбежно придется потратить на ходовые бестселлеры, и ни на что новое, интересное или будящее мысль уже не хватит. И, наконец, разумеется, пустая трата вашего времени, если вы один из тех людей, которые, раз уж открыли книгу, упорно дочитываете до конца, а насколько мне известно, таких на свете немало.

Признаю (и по первому закону профессора, от меня требуется это признать), что не прошу прощения за абсолютно все, что есть в данной книге. Текст на страницах между сто двадцать девятой и сто тридцать третьей в общем и целом неплох. И мне нравится рассказ о моем отце, потому что он искренний, а еще я навсегда сохраню теплые воспоминания о шоколадном обеде из двадцать девятой главы. Блюда действительно были такими вкусными, как я описал.

Что до остального, вы, вероятно, уже поняли. Мне очень жаль. Чертовски жаль.

Глава первая

Все началось с телефонного звонка. Я сразу узнал голос, хотя тон был непривычным. Обычно эта женщина хочет одного: сделать меня счастливым. Сегодня она хотела, чтобы я себя возненавидел.

– Гестридж мертв.

– Что?

– Джон Гестридж мертв, и ты его убил.

– Минутку, Мишель…

– Можно сказать, приставил ему к виску пистолет и нажал на курок.

– Как он умер?…

– Нуда, конечно, тебе нужны детали.

– Если предполагается, что я виноват, разумеется, меня интересуют детали. Как он умер?

Пауза.

– Мишель, скажи, как он умер.

На другом конце провода – звук сглатывания, словно Мишель набирает в грудь побольше воздуха перед будущей тирадой, когда обычного вдоха ни за что не хватит.

– Он выпил бутылку виски и залез в большую печь для хлеба, когда она разогревалась. Потом он закрыл за собой дверцу.

– Смахивает на несчастный случай. Просто пьяная выходка, которая закончилась плачевно. Не понимаю, при чем тут…

– Он прилепил на печь прощальную записку и вырезку с твоей рецензией.

Мне показалось, я услышал в ее голосе победные нотки. – Я…

– Это ты его убил, Бассет, так же верно, как если бы нажал на курок.

Щелчок, потом – шипение статики. Она положила трубку.


Вам следует кое-что знать. Ребенком (да еще с паскудной фантазией) я воображал себя повинным в смерти отца. Это было за несколько лет до того, когда он действительно умер, и ни одна из аккуратных трагедий, какие я напридумывал, и близко не могла сравниться с жестокой реальностью, с болезнью, приканчивавшей его медленно – один орган за другим. В грезах я видел себя зазевавшимся ребенком посреди шоссе, по которому с грохотом несется грузовик. А папа выталкивает меня из-под чудовища и удар принимает на себя. Я был малышом и, ища, за что бы уцепиться, сдернул кастрюлю с наваристым бульоном, который всегда кипел у нас на плите, и несколько литров жирной жижи вывернулись на папу, когда он наклонился завязать мне шнурок. Это меня спасали во время отлива, а его волна утаскивала в открытое море. И когда, прибежав из школы домой, я заставал его колдующим над кастрюлей или над письменным столом (содержимое и той, и другого всегда скрывала его широкая опиджаченная спина), меня охватывало облегчение, но не только оно: была еще дрожь разочарования. Нет, я нисколько не желал отцу смерти, но мне хотелось быть интересным и в восемь-девять казалось, что таким меня сделает столь жестоко заслуженное горе.

Не нужно быть психоаналитиком, чтобы понять: предметом моих горестных фантазий отец был именно потому, что я его любил. Даже ребенком я это сознавал. Андре Бассе приехал в Англию в конце сороковых из маленького городка во франкоговорящем кантоне Швейцарии, где, по его словам, никто никогда не пукал и не выражался. Его отношение к родине было неприязненным и неловким. Он никогда больше туда не возвращался, но на жизнь зарабатывал, проектируя альпийские шале, которые в шестидесятых и семидесятых годах так любили английские нувориши с богатых окраин: крыши с огромными скатами до земли, точно крылья накрахмаленного чепца, террасы из дерева и псевдокамня, окно в гостиной от пола до потолка, а за ним – скорее всего тепличный фикус. Если вы когда-нибудь видели такой дом в Лондоне, его спроектировал или мой папа, или немецкоговорящий уроженец Цюриха по фамилии Пельтц, которого отец с насмешливым фырканьем называл не иначе как «этот коротышка». (Швейцарские французы и швейцарские немцы не слишком друг друга жалуют, объединить их способно только презрение к швейцарским итальянцам.) Точно соревнуясь, эти два швейцарских архитектора-эмигранта дом за домом воссоздавали страну, к которой повернулись спиной.


С этой книгой читают
Рассказы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Парнасские заросли

Критическая проза М. Кузмина еще нуждается во внимательном рассмотрении и комментировании, включающем соотнесенность с контекстом всего творчества Кузмина и контекстом литературной жизни 1910 – 1920-х гг. В статьях еще более отчетливо, чем в поэзии, отразилось решительное намерение Кузмина стоять в стороне от литературных споров, не отдавая никакой дани групповым пристрастиям. Выдаваемый им за своего рода направление «эмоционализм» сам по себе является вызовом как по отношению к «большому стилю» символистов, так и к «формальному подходу».


Буллет-Парк
Автор: Джон Чивер

Журнал «Иностранная литература» №№ 7-8, 1970В романе «Буллет-Парк» речь идет о таком характерном для Соединенных Штатов Америки явлении, как сабербанизация, то есть массовое переселение американцев в пригороды со всеми характерными для этого процесса социальными и психологическими последствиями. О том, что Буллет-Парк, как и любой другой городок северо-востока Америки, служит прибежищем «духовным банкротам, что отбивают друг у друга жен, травят евреев и ведут ежечасную и бесплодную борьбу с собственным алкоголизмом», читатель узнает уже на самых первых страницах произведения.


Передышка. Спасибо за огонек. Весна с отколотым углом. Рассказы

Проза крупнейшего уругвайского писателя уже не раз издавалась в нашей стране. В том "Избранного" входят три романа: "Спасибо за огонек", "Передышка", "Весна с отколотым углом" (два последних переводятся на русский язык впервые) - и рассказы. Творчество Марио Бенедетти отличают глубокий реализм, острая социально-нравственная проблематика и оригинальная манера построения сюжета, позволяющая полнее раскрывать внутренний мир его героев.Содержание:В. Земсков. Неокончательное слово Марио БенедеттиПередышкаСпасибо за огонекВесна с отколотым угломРассказы.


Деловое общение, или Школа жизни

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Любовь среди рыб
Автор: Рене Фройнд

Чтобы спасти свое издательство от банкротства, Сюзанна Бекман готова на все. По иронии судьбы, единственный, кто может ей помочь, — Альфред Фирнайс, знаменитый поэт… а еще социофоб и пьяница. Надежда немецкой поэзии не спешит создать новый шедевр, что совсем не радует Сюзанну, и она уговаривает его отправиться в Альпы. Может быть, там на него снизойдет вдохновение? Но, увы, муза поэта не иначе как заблудилась, и, сидя в хижине вдали от цивилизации, Альфред обдумывает план побега. И тут — о чудо! — он знакомится с Марой, молодым биологом, изучающим озерных рыбок.


Дневник немецкого солдата. Военные будни на Восточном фронте. 1941-1943

Дневник Гельмута Пабста повествует о трех зимних и двух летних периодах жестоких боев группы армий «Центр», продвигавшейся на восток в направлении Белосток – Минск – Смоленск – Москва. Вы узнаете, как воспринималась война не только солдатом, исполняющим свой долг, но человеком искренне симпатизировавшим русским и проявившим полное отвращение к нацистской идеологии.


Направив посох на старика

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Малахов курган

В исторической повести «Малахов курган» Сергея Тимофеевича Григорьева описаны события обороны Севастополя в 1854–1855 годах, во время Крымской войны. Город был осажден с суши и моря совместными военными контингентами Англии, Франции, Турции и Сардинского королевства, во много раз превосходившими силы русской армии и флота в Крыму.Автор создал героические образы адмиралов Корнилова, Нахимова, Истомина, сражавшихся рядом с офицерами, матросами и простыми жителями города и погибших в боях. Участники Севастопольской обороны навеки покрыли себя неувядаемой славой.Центральный образ в книге – девятилетний юнга Веня, храбро сражавшийся на бастионе рядом с матросами во время осады города.Для среднего школьного возраста.


Парадокс Андропова. «Был порядок!»

К 100-летию Ю.В. Андропова. Фундаментальная биография самого «засекреченного» и «парадоксального» вождя СССР, который руководил страной всего 15 месяцев, но, согласно социологическим опросам, именно его народ считает лучшим правителем в советской истории. Прослужив в органах государственной безопасности «от Андропова до Путина», автор применяет свои профессиональные навыки для всестороннего анализа этой переломной эпохи и «андроповского феномена».«Просвещенным тоталитаризмом» величают его правление враги СССР.