Только что был дождь, и небо снова меркло. Цветущие акации белели, как обсыпанные снегом. Беседки-ротонды стояли в лужах. Выглянув в окно, Диана подумала, что перед ней развалины сказочного замка. «Бог с ним», – сказала она про себя и закрыла окно. До прихода сторожа нужно было запереть черный и боковой входы, собрать ключи, проверить краны в умывальне и душевых – вообще посмотреть все – и отметиться в графике дежурств. Кроме этого, еще оставалась болезная Майя, которую по уговору с родителями, пропадавшими в экспедициях, Диана отводила каждый день к бабушке. Следовало торопиться, так как зонта она не захватила.
Майя ждала ее в вестибюле.
– Опять забыла – ку-ухня! – объявила девочка деловито, подражая Диане, и покачала головой.
Диана погрозила воспитаннице ключом:
– Зуда.
Про кухню она и в самом деле забыла. Электроплиты питались из отдельной сети, и уже бывало, когда суетливая повариха оставляла их под напряжением на ночь.
Пройдя застекленной галереей, соединявшей детские покои со столовой, она нашла нужную дверь запертой и подергала ручку. Ведь кухня не запиралась никогда. Диана и не подозревала, что та может запираться. Но это было полбеды. Из-за двери слышалось трескучее пощелкивание, какое могло издавать только раскаленная плита. Разило чем-то прогорклым, каленым, смрадным.
Она побежала к телефону, в комнату кастелянши наверху, но, сняв трубку, чертыхнулась, так как штепсель был вынут из розетки. Подсоединив его, она позвонила Антону. Руки ее дрожали. Антон сказал, чтобы она дождалась сигнала. Впопыхах она стала объяснять про плиту и чертыхнулась снова, потому что это был автоответчик. Тогда она набрала пожарную охрану. Дежурный выслушал ее и зачем-то посоветовал залезть в кухню через окно. Закипая, Диана сказала, что окна в кухне отсутствуют «как класс» и «в противном случае, то есть с пепелища» она будет звонить «в инстанции». После этого дежурный согласился принять вызов, однако и тут довел ее чуть не до белого каления неторопливостью речи и вздорными уточнениями. Бросив трубку, она еще раз сходила к кухне. Пощелкивание как будто стало громче, и смрад сгустился. Сквозь окна галереи была видна сочившаяся после дождя улица и редкие прохожие.
«Пятница… – рассеянно думала Диана. – Пятница, боже мой».
Она снова хотела надавить на ручку, но вместо этого вдруг постучала по наличнику замка, так, словно требовала открыть дверь. Стук отозвался из галереи колодезным эхом. Несколько секунд она чего-то ждала. Порыва ее необъяснимой решимости хватило на эти несколько секунд, потому что затем она вообразила, что будет, если дверь и в самом деле откроется.
В вестибюле, отдуваясь, она подтянула Майе ослабший бант в косичке и взглянула на часы с маятником. Сторож опаздывал. Майя подергала ее за подол платья:
– Давай, приходи ко мне завтра? Приходи?
– Завтра суббота, – сказала Диана.
Майя заморгала.
– Ну и что?
– Завтра посмотрим, говорю. Не плачь.
На улице скрипнули автомобильные тормоза и вразнобой, утробно клацнули и грохнули дверцы. Диана взглянула в окно на легковушку, въехавшую прямо на газон между тротуаром и заборчиком. Передняя половина салона уже пустовала, из задней двери выбирался полный, зардевшийся от натуги человек, двое других стояли возле калитки, причем тот, что был моложе, перегнулся через дверцу и возился с щеколдой. Ничего особенного Диана об этом не подумала – мысли ее занимал сторож – и продолжала мять в пальцах бант Майи. Калитка между тем была форсирована. Трое человек шли по садовой аллейке, обсаженной первоцветом. На влажном асфальте шаги шелестели, как на бумаге.
– Так, а ну-ка, пойдем… – спохватилась Диана, открыла дверь и увлекла девочку за собой.
На крыльце она прижала к себе Майю, слегка заслонив ее, и строго посмотрела на незнакомцев. Это она умела – замораживать малолетних озорников взглядом, сработала привычка, и на миг она как бы забылась, перестала видеть, что перед ней трое незнакомых мужчин. Первый, лет под сорок, был в легком плаще и мятой фетровой шляпе, прихрамывал на правую ногу и читал на ходу пластиковую карточку. «Хирург», – подумала Диана. Следующего за ним толстяка в белой ветровке и чуть не лопавшихся брюках, который с таким трудом выбирался из машины, а теперь беспокойно улыбался и вытирал пальцем что-то с многоэтажного подбородка, она окрестила Коком. Замыкал компанию Хлыщ, взломавший допотопную детсадовскую калитку и теперь улыбавшийся с сознанием сделанного дела – безупречное, казавшееся надменным лицо, холеные руки, шелковый костюм, чистые полуботинки в дождевых крапинах.
– Дя-яди, – объявила Майя.
Хирург подступил к крыльцу, спрятал карточку и окинул колючим взглядом Диану и девочку.
– Вы звонили в пожарку.
– Да, – растерялась Диана. – Да, но…
– Извините, – выдохнул подкатившийся Кок.
– Добрый вечер! – поздоровался с середины аллеи Хлыщ.
– Здравствуйте, – через головы Кока с Хирургом ответила ему Диана.
Хирург усмехнулся.
– Здла-стуй-те! – прокричала Майя.
Потрепав ее по плечу, Диана заметила, что волосы девочки распущены, а в своей руке увидела бант.
