Все смешалось в голове Мейсон Макоулти.
Обычно во время скачек она не допускала посторонних мыслей, максимально концентрируясь на заезде. Но только не в этот раз. Ей бы сосредоточиться на лошади под ней, а не думать о человеке, который явился из прошлого и от которого она хотела убежать. Дэнил.
Воспоминания жгли душу. Огромным усилием воли Мейсон вернулась в настоящее и под громкий стук копыт сосредоточила внимание на быстро приближающихся трибунах ипподрома.
Она почувствовала, как горят мышцы внутренней поверхности бедер, сжимавших спину Веранчетти. Ощущение было приятным. От бешеной скачки бока жеребца ходили ходуном, она чувствовала это коленями. В ушах стоял рев трибун. Ее колотящееся сердце и стук копыт Веранчетти гремели набатом. Девушка-жокей и лошадь слились в единое целое и словно летели по воздуху навстречу ликующим болельщикам. Управлять жеребцом было непросто — требовалось большое умение, стальная выдержка, неимоверное напряжение умственных и физических сил.
Мейсон казалось, что скачки длятся часы, даже годы, хотя прошло всего несколько минут. Но все последние восемнадцать месяцев непрерывных тренировок уместились в эти минуты. Ничто другое не имело больше значения. Она должна выиграть эти скачки. Ради отца. Ради себя. Ради того, что ей пришлось пережить, и ради всего, что ей еще предстоит пережить.
Мейсон отбросила все мысли и, не обращая внимания на скачущих рядом соперников, рванулась к последнему повороту.
Предвкушение победы пронзило ее, как вспышка молнии. Мейсон невольно улыбнулась. Очевидно, ее состояние передалось и Веранчетти. Жеребец понесся вперед так, словно до этого лишь невинно разминался.
Она почувствовала в нем это стремление к победе в тот момент, когда он обнаружил этот непостижимый прилив сил, в тот момент, когда он рванулся вперед, в тот момент, когда он удивил всех, кроме нее.
Это был момент, когда между победой и поражением оставалось лишь одно дыхание. Один вдох между прошлым и настоящим, настоящим и будущим.
Только одно мгновение… одно дыхание.
Дэнил Неджем аль-Арейн чувствовал, что ему не хватает воздуха. Нужно было сосредоточиться на том, что говорил один из его лучших друзей и совладелец синдиката «Круг победителей». Но в голове у него царил полный сумбур. И все из-за торжественного приема в королевском дворце через неделю. Похоже, что это событие может окончательно лишить его рассудка.
— Антонио, я…
— Понял, закругляюсь. У тебя куча неотложных дел. Но ты не переживай. Джон и Веранчетти уже в пути.
— В пути куда? — с недобрым предчувствием поинтересовался Дэнил.
— В Терхарн, куда же еще?
— Что?!
— Это просьба твоей матери. Поскольку они все равно собирались приехать на Новый год, твоя матушка изъявила желание увидеть их на приеме на несколько недель раньше.
— От этого приема одна головная боль, — пожаловался Дэнил.
— Твой прием — цветочки по сравнению со свадебными планами моей будущей тещи. Представляешь, она хочет запустить полсотни голубей, когда мы будем выходить из церкви. Уж лучше бы мы расписались в Лас-Вегасе.
— Лас-Вегас? — переспросил Дэнил в попытке сосредоточиться на том, о чем говорит друг.
— Ты вообще меня слышишь? — раздраженно-нетерпеливо обронил Антонио.
— Если хочешь перенести свадьбу в Лас-Вегас, я обеими руками за, — ответил Дэнил с энтузиазмом, которого не чувствовал.
— Я ценю твою поддержку, дружище. Я, собственно, звоню, чтобы уточнить насчет твоей пары у меня на свадьбе. Ты отрабатываешь список претенденток на роль будущей королевы? Димитрий намекал на Биргетту. Должен тебе заметить…
— Я сообщу тебе имя той, с кем приду к тебе на свадьбу, когда сам буду знать, — отрезал Дэнил, не дав другу закончить фразу.
— Я просто хотел сказать, что в свете недавней победы Макоулти нам следует принять дополнительные меры предосторожности.
— Я тебя услышал. Скоро дам знать, с кем буду у тебя на свадьбе. И жду вас с Эммой на приеме через неделю.
Дэнил отключился, не дав Антонио ответить.
У него действительно дел по горло.
Он сунул трубку в карман, хотя очень хотелось запустить ее в стену. О чем только думала его мать, когда приглашала главного тренера синдиката Джона и победителя последних скачек чистокровного жеребца Веранчетти на торжественный прием? И почему сделала это за его спиной, обратившись к Антонио и Димитрию? Она явно что-то задумала. Надо немедленно ее остановить. Прием должен пройти без сучка, без задоринки. Все должно быть идеально.
Он отодвинул стул от массивного деревянного стола, заваленного бумагами и желтыми блокнотами, исписанными его мелким неразборчивым почерком. Этот старинный кабинет резко контрастировал с его современным офисом, который был оборудован по последнему слову техники и находился в центре Арама, столицы Терхарна. Он скучал по деловой и спокойной обстановке своего кабинета. Дэнил был вынужден вернуться в королевский дворец по настоянию матери, чтобы разобраться в сложившейся драматичной ситуации.
Пройдя через холл, он направился в столовую. Личный телохранитель следовал за ним. В этот час родители наверняка в столовой. Он шагал по коридорам с бесцеремонной решимостью, не обращая внимания на старинные замысловатые украшения стен, на изящный рисунок мраморной плитки на полу, на мягкие пастельные тона интерьера, которые порой контрастировали с яркими белыми, синими и зелеными цветовыми пятнами. И тем не менее дворец по-прежнему на него давил. Дэнил, сам того не осознавая, рефлекторно подергивал плечами.
