Никогда в жизни не писала никаких рассказов, или сочинений, кроме школьных и университетских, но обстоятельства, как говорится, заставили. Мне тридцать шесть лет. Окончила английскую школу в одной из прибалтийских столиц бывшего Советского Союза. С восемнадцати до двадцати трех лет сходила замуж (не очень удачно) и поступила на английское отделение иняза. В двадцать девять лет получила в университете диплом филолога и преподавателя и стала обучать английскому языку других. Работа понравилась: язык люблю, группы маленькие, люди взрослые, сознательные, платят приличные деньги за учебу, а значит, и слушают внимательно. Студенты меня всегда любили, так как я люблю пошутить (что вы сейчас, надеюсь, оцените по достоинству)
До тридцати шести еще раз сходила замуж. Во второй раз муж попался толстый, огромный, буйный, когда выпьет (а это с ним бывало частенько). Короче – не то. Ушла я от него через полгода, оформив развод, поехала в Америку поучиться на две недели. Поехала не просто так, долго переписывалась с богатеньким американцем сорока восьми лет (трое взрослых детей от прежних браков) из Лас-Вегаса. Письма слал – зачитаешься! Открытки заморские и бандероли с небольшими презентами не успевала получать, и вдруг – как отрезал! А я-то, простая душа, совсем было привыкла к его письмам и к его богатству… Увы! Видно на роду не написано познакомиться с этой стороной жизни поближе.
Восемь месяцев перед визой работала как лошадь. Заработала на дорогу и двухнедельную учебу с accomodation (жильем). Так как моя «мечта» из Лас-Вегаса растаяла, коллега подкинула мне адресок какого-то сорокалетнего американца из Лос-Анджелеса. Написала за три недели до отъезда. Он через неделю позвонил и сказал, что ужасно рад предоставляющейся ему возможности встретить меня в Лос-Анджелесе. Его письмо с фотографией я так и не получила – пропало. Кстати, из практики переписки: если конверт большой, красивый, топорщится – явно не дойдет. Вот у него, видно, топорщился – и не дошел.
…Тот, кто встречал меня в Лос-Анджелесе в двенадцать часов ночи, оказался на вид индейцем, но армянского происхождения, ниже меня ростом (я – сто шестьдесят семь см) и с большим букетом цветов в руке. Он там один стоял с цветами. Я почему-то подумала, что это меня встречают, и не ошиблась.
Сверху он был как бы лысоват, а так, вообще-то, волосы густые, черные, волнистые и длинные. Вот такой меня встретил добрый человек на противоположном конце полушария. А летела я в общей сложности двадцать семь часов, без сна, нервничала, и выглядела поэтому теперь не лучшим образом. И словно в довершение моих мытарств, выяснилось, что не дошел мой единственный чемоданчик. Затерялся где-то между Франкфуртом и ЛА. Мне сразу стало так тепло и радостно на душе! Да, забыла еще одну бодрящую деталь: мое жилье начиналось со следующего дня, так что эту ночь мне предстояло провести неизвестно как.
Слава Богу, полуиндеец-полуармянин оказался гостеприимным – снял мне номер в какой-то гостинице неслабой, в центре где-то. Домой не приглашал, сказал, что строгие мама с папой. Я, правда, подумала, что строгая у него, скорее всего, жена, но это его проблемы. Я-то ему страшно благодарна за то, что утром заехал за мной и заплатил семьдесят пять долларов, удивившись, что так мало взяли за такой хороший отель. И снова отвез меня в аэропорт, где ничего утешительного о моей пропаже я не узнала. Потом он меня повозил по ЛА (Лос-Анджелес, так его называют калифорнийцы), по каким-то магазинчикам, где я прикупила себе кой-чего необходимого, после чего доставил меня в host-family, американскую семью, где мне предстояло провести две недели. За что ему опять-таки большое спасибо, поскольку расстояния тут сумасшедшие, и мне никаких денег на такси не хватило бы. И больше я его никогда не видела.
Дом, где я жила, произвел на меня неотразимое впечатление изысканностью удобств, и я поняла, что мне очень бы хотелось остаться в Америке подольше, чем две недели. К тому же практиковать язык мне было не с кем. Хозяин с интересом посверкивал глазками в мою сторону, и я почти перестала общаться с ним и его женой, чтобы не нарушать спокойствие чужой семьи.
Но Бог все-таки услышал мои молитвы о том, как мне бы хотелось остаться подольше, и послал мне на шестой день моего пребывания молодого симпатичного американца, на пять лет моложе меня, и ни разу не женатого. Он приехал проверять наш бассейн (он химик по специальности).
Мы с ним разговорились у бассейна «за жизнь», и он застенчиво пригласил меня на lunch (ланч). За ленчем, в каком-то небольшом ресторанчике, я ему сбивчиво рассказывала о том, что не прочь бы была выйти замуж за богатого американца, а про себя, глядя в его большущие черные глаза, в конце ленча решила, что богатого неизвестно где искать, а этот очень даже хорошенький. Будучи восемь месяцев после развода с русским буйным мужем, я была явно готова к новым отношениям.
Через неделю он перевез все мои вещи к себе (он снимает дом пополам с иранцем, который семнадцать лет живет в Америке и по-английски говорит хуже меня, хотя понимает, видимо, больше). А еще через три недели мы поехали в Лас-Вегас (четыре-пять часов езды на машине) и там поженились. Именно там это делается очень быстро, в любое время суток и в любой день недели. Новобрачные стекаются туда со всех концов Америки, как паломники к святому месту. Два дня мы жили в роскошном отеле, пропадали в казино. Да что говорить, Лас-Вегас – это сказка! Первые два месяца я летала как на крыльях: Америка, хорошенький муж и т. д.
