Покатились колеса, мосты…
И сердца. Или что еще есть у них там…
В. Высоцкий
Как было установлено, тормозной путь отсутствовал начисто.
Да в этом и не было ничего удивительного. Стоило ему её увидеть, и уже никакие тормоза не действовали. С первого дня, когда он увидел её в институтской столовой и уставился на неё так, что приятелю пришлось заботливо поддержать его отвалившуюся челюсть. И потом, когда уже все завертелось и закружилось, он только иногда вываливался в реальность с анекдотическим вопросом «Сегодня что? Позавчера?» — а на самом деле жил в мире, где не было пространства и времени, где было ровно одно измерение — она. Он сидел, держа её ладони в своих, и молча пялился на неё часами. Он знал наперечет все ее родинки и веснушки. Он её в чем-то там уверял, куда-то там звал, где-то её ждал нетерпеливо, думал о ней и вспоминал её — в этом и была жизнь.
Она его тоже любила. Она его любила так, что и потом, когда все кончилось, она не смогла ни выйти замуж, ни сблизиться с кем-то: все мужчины после него казались ей пресными. Как-то, на одной из последних их встреч, она даже упрекнула его в этом: он задал слишком высокую планку. И он тоже не знал ничего подобного ни до, ни после. Да после ничего, можно сказать и не было: были какие-то женщины, которые его любили, и он пытался лечить подобное подобным, но женщины быстро ретировались — настолько от него несло безысходностью и нелюбовью.
Они не могли жить друг без друга. И друг с другом тоже жить не могли. Они расставались долго и мучительно, несколько лет, вся их история и состояла из этого расставания. Какие космические законы сотворили над ними такую шутку, какое несовпадение знаков Зодиака у них вышло, — но невидимая стена стояла между ними, и чем яростней они бросались друг к другу, тем дальше и больнее их отбрасывало. В какой-то момент она с ненавистью сказала ему, чтобы он ушел наконец, чтобы она никогда его больше не видела и не слышала, что он поломал ей жизнь. И он сделал резкий поворот, сменил профессию, порвал с их общими друзьями (еще надо бы было и город сменить, но он почему-то не сменил). Он уходил в работу, в водку, в политику, но все было бесполезно. Смысл его жизни был в ней, а её-то у него как раз и не было.
Десять лет он не видел её — и все эти десять лет он боролся с желанием её увидеть. Он знал — как только он её увидит, тормоза откажут в ту же минуту, и всё начнется сначала.
И, когда он через десять лет внезапно увидел её, он просто остолбенел. Если бы это был кто-нибудь другой, а не она, он бы успел ударить по тормозам, повернуть. Но это была как раз она, а он всегда, увидев её, впадал в ступор. Она его тоже узнала — и остановилась. До тротуара было каких-нибудь три шага. Но она растерянно смотрела ему в глаза. Они смотрели в глаза друг другу в то мгновение, когда еще что-то можно было сделать. А потом уже ничего сделать было нельзя. Очевидцы потом удивлялись, как они умудрились найти друг друга — единственный пешеход и единственная машина на пустой улице посреди ясного дня.
Как было установлено, тормозной путь отсутствовал начисто. Водитель и после наезда не затормозил, а даже, пожалуй, ударил по газам, зачем-то вывернул руль вправо, и машина врезалась в тополь. Водитель не был пристегнут ремнем безопасности и от полученных травм скончался. Так же, как и гражданка, переходившая улицу в неположенном месте. Уголовное дело было закрыто.
>Алексей Бабий
>10.02.2001
