Рассказывает Светлана Завгородняя
"Работает 2,5 года корреспондентом репортерского отдела. До прихода в Агентство журналистских расследований пять лет была фотомоделью и манекенщицей.
Имидж «секс-дивы» часто и очень успешно использует для добывания оперативной информации. Сверхкоммуникабельна, но доверчива. Натура творческая, хотя часто увлеченность Светланы разными темами сказывается на ее производственной дисциплине.
27 лет. Не замужем…"
Из служебной характеристики
…А потом этот придурок мне и говорит:
— Светик, ну возьми меня в мужья! Ну что тебе стоит, а?…
А мне этому придурку даже отвечать лень. Сосновая лапа от ветерка — туда-сюда, и солнце сквозь лапу — то за ухо, то в глаз: ну ничего не вижу. Чувствую только — Марэк приподнимается на локте и, склоняясь надо мной, прячет солнце.
И я снова вижу эти его размыто-синие глаза — точь-в-точь такие же, как отцветающие подснежники на этой полянке, изогнутые в вечном удивлении брови и страдальческую морщинку у рта.
— Возьми меня!… Я ведь здесь пропаду.
— Вообще-то просятся не в мужья, а замуж. И в основном — женщины уговаривают. — Л пытаюсь ладонью занавеситься от этой сини. — Тем более ничего не выйдет, что я — уже замужем.
Я вру. Потому что не понимаю, как можно выходить замуж, когда кругом столько интересных мужчин. Как выбрать-то? Мама расстраивается, говорит, что пора ей внуков иметь. Однажды зашла к нам в Агентство, посмотрела на всех и говорит дома: «Светочка, вот и Леша Скрипка — хороший парень, и Витек — не женат, и — Родик…» — «Мама, — говорю, — да они же — коллеги, друзья. Кто же за друзей замуж выходит?» — «За кого уж тогда и выходят-то?» — удивляется и вздыхает моя мама.
…Марэк — вот достал! — продолжает канючить:
— И что — что замужем? Разведешься.
Твоему мужу и так хорошо: в Питере живет, по улицам красивым ходит. А я здесь — пропаду…
Господи, навязался-то!
— Да я ведь старше тебя!
— А сколько тебе? — Марэк удивленно садится на смятой штормовке.
— Нисколько. Я просто всегда кажусь моложе, чем на самом деле.
— Счастливая! А вот я всегда выгляжу старше, чем есть, — говорит он невпопад (хам пещерный!) и кладет руку мне на талию.
И я снова таю, как последние льдинки в Ладоге, оттого, что возле моего бедра пульсирует и зреет на глазах восхитительная длинность этого островного аборигена…
* * *
Все было бы иначе, если бы в понедельник утром у меня не убежал кофе.
(Как заметила бы наша Агеева, Аннушка уже пролила свое масло. Или она все-таки постоянно кого-то цитирует?) В общем, лишних десять минут провозилась у раковины, отмывая джезву. Соседка Вера Никитична позвонила, когда я в дверях куртку натягивала.
— Светочка, а Юрка-то наш — пропал…
Юрка — мой тридцатидвухлетний сосед сверху. Любимец всего подъезда: за то, что — сирота, за то, что, тихо горюя, пьет на затянувшихся поминках матери, за то, что добрый и всегда поможет по хозяйству. Мы, конечно, не ставили целью его спаивать, но десятку-другую за мелкий ремонт всегда в карман совали.
Но тихое пьянство — еще полбеды. Беда пришла позже — Юрка «сел на иглу».
Мне еще по осени подруга Василиса как-то намекнула: что-то, мол, твой «электро-сантехник» смотреть стал, не мигая. А Васька, между прочим, биофак закончила, психотерапевт приличный. Ну а потом и все всё поняли.
Тетки с лестницы (в том числе моя мама) пытались его увещевать. Но героин ведь голыми руками не возьмешь. Один раз даже «скорую» вызывали. Но через две недели Юрка вышел из наркодиспансера, и все покатилось по-прежнему. Да и сами врачи в диспансере особых надежд на полное излечение не питали: из ломки, сказали, выведем, а там уж — как будет. Правда, одна сердобольная докторица адрес нашей соседке дала. Есть, мол, один хороший реабилитационный центр «Очищение»: там и лечат незадорого (дешевле, чем на коммерческих койках в гордиспансере), и кормят вкусно, и беседы беседуют, и на природе выгуливают.
Парня пожалели, всей лестницей скинулись и отправили Юрку в «Очищение».
Месяц прошел, а он и не вернулся.
— Ты бы, Светочка, заехала на Петроградскую после работы, навестила бы парня, — попросила соседка. — Ведь мы с его матерью-покойницей дружили, неловко как-то.
Ехать к черту на рога не хотелось. Тем более что еще в пятницу Соболин намекал, что в понедельник у него свободный вечер, а друзья позвали в гости, а приезжать — как договорились в той компании — нужно с красивыми девушками…
После того случая, как из-за Обнорского у нас с Вовкой ничего не получилось, Соболин делает всяческие попытки остаться со мной наедине, но все никак не удается.
Обижать соседку, однако, тоже не хотелось.
— Ладно, Вера Никитична, заскочу — проведаю.
И я помчалась на работу.
* * *
Конечно — опоздала.
— Ну, Светка, молись! — Соболин встречал меня аж в подъезде. — Шеф тебя уже минут сорок разыскивает.
— Да если бы не кофе и не соседка…
— Это ты Обнорскому и расскажешь.
А он — послушает. Если захочет… — вставила проходящая мимо Горностаева.
Начинать неделю в кабинете Обнорского… Бр-р!
Я отправилась на ковер. Из соседнего кабинета, как черт из табакерки, выскочил Скрипка:
— Ты только, Света, не волнуйся. Купи себе таблетки от качки. Одну мою девушку тоже все время тошнило и прямо — на палубу. Оказалось — и вовсе она не беременна. Это просто болезнь такая — морская…
