Впереди, с крестом в руке!
11 декабря 1790 года русские войска под командованием А. В. Суворова штурмом взяли сильнейшую крепость на Дунае — Измаил, где была уничтожена целая турецкая армия. Многие герои этого штурма вписаны в историю, но до сих пор сотни достойнейших участников этой баталии преданы забвению. Рассказ пойдет об одном из таких героев, имя которого почти неизвестно. Это священник Полоцкого пехотного полка Трофим Егорович Куцинский.
В декабрьскую ночь перед штурмом небо заволокло тучами. Над твёрдой, сухой землёй стелился туман. От лёгкого, порывистого ветра он то разрывался в клочья, то опять соединялся в белёсую мглу. Стояла холодная, но без морозов и снега, погода.
Русское войско отдыхало перед штурмом. Возле одного из множественных костров, охвативших кольцом турецкую крепость Измаил, расположились человек десять. Восемь из них то ли спали, то ли дремали, а двое сидели рядышком и тихо переговаривались.
Из темноты вдруг вынырнула фигура человека. По тёплой, хоть и укороченной рясе и большому кресту на груди было видно, что это священник. Он подошёл к костру и сел на корточки, протягивая руки к огню. На вид ему было лет сорок. Чуть удлинённое лицо с живыми тёмными глазами, ухоженная борода, усы. Волосы собраны сзади в небольшую косичку.
— Что, воины, не отдыхаете? — спросил он у сидящих. У него был приятный, грудной голос, немного певучий, как у всех священников.
— Не спится, батюшка, — ответил один из солдат.
— Да и я тоже не могу перед боем уснуть, — поддержал его второй. — Думы разные о смерти в голову лезут.
— Не о том думаешь, — промолвил священник. — Воин перед боем не о смерти вспоминать должен, а о том, как дело своё ратное довести до конца, до победы.
— Страха смерти нет, — отозвался первый солдат. — Привык я уже к ней. Прошёл с полком и Очаков[1], и Бендеры[2], и Килию[3]. Слава богу, лишь лёгкое ранение.
— Далеко нас забросило, отец Трофим, — сказал второй солдат, меняя тему разговора. — У нас дома сейчас зима со снегом, а здесь и осень без дождей, и в декабре — ни снежинки.
— А откуда вы? — спросил поп.
— Из-под Полоцка мы оба, — отозвался за обоих первый солдат.
Отец Трофим улыбнулся:
— Со времён Всеслава Чародея полоцкая земля воинами славилась.
— Но они воевали на своей земле, — уточнил второй солдат, — а мы здесь зачем?
— У тебя что на шее висит? — нахмурился священник.
— Крестик нательный.
— Правильно, потому что ты — христианин. А завтра перед тобой басурманы[4] станут. И будешь ты воевать за веру нашу, чтобы выгнать их с нашей славянской земли. Запомните это, воины.
Отец Трофим хлопнул ладонями по коленкам и поднялся:
— Пора мне. Храни вас Господь, солдаты.
Он осенил их крестом и исчез в темноте. У костра наступило молчание.
В три часа ночи прозвучал сигнал. Войска стали строиться в боевые порядки и начали выдвигаться к местам, определённым диспозицией. В 5.30 утра взлетела сигнальная ракета. Девять колонн с суши и с реки одновременно пошли на приступ турецкой крепости.
Полоцкий пехотный полк был в резерве, который предназначался для поддержки атакующих колонн Орлова[5] и Платова[6]. Солдаты стояли в строю, с нетерпением переступая с ноги на ногу и вглядывались в темноту. Вдали виднелись сполохи от орудийных выстрелов, слышались грохот пушек, ружейная стрельба. Перед строем ходили двое: командир полка — полковник Яцунский, и полковой священник — Трофим Куцинский. Полковник ходил спокойным размеренным шагом, отец Трофим следовал за ним на почтительном расстоянии, изредка обращаясь к солдатам.
Прошло полтора часа. Уже начало светать, рассеивался туман. Виднелись земляные валы и бастионы Измаила, окутанные пушечным и ружейным дымом. И вот наконец поступил приказ: полку двигаться к Бендерским воротам, на помощь атакующим.
Полковник был краток, обращаясь к солдатам:
— Братцы, настал наш черёд! Не посрамим чести нашего полка! За мной быстрым шагом!
Когда до цели осталось несколько сот метров, раздалась команда: «Примкнуть штыки!». Офицеры обнажили шпаги. Уже видно было, какая жестокая схватка шла на валу, на лестницах, во рву. Турки теснили плохо обученных спешенных казаков, вооружённых короткими пиками и шашками.
Яцунский взмахнул шпагой и бросился на врага. За ним, с криком «Ура!», ринулся полк. Но перед самым рвом полковник упал, сражённый пулей. На миг солдатская масса остановилась в замешательстве, заколебалась, не видя перед собой командира. И тут на насыпи перед рвом появилась фигура отца Трофима. Он поднял свой крест высоко над головой и с криком «Вперёд, воины! Бей нехристей!» помчался через ров. Когда он подбежал к подножию лестницы, то увидел, что полк уже обогнал его и теперь воодушевлённые солдаты карабкались на вал. Отец Трофим не остановился и тоже полез по лестнице вверх. На середине пути он вдруг почувствовал, что ранен в ногу. И хотя нога занемела, он все же добрался до куртины[7] вала. Здесь священник упал на одно колено, продолжая держать крест высоко над собой. Вокруг него кипела жестокая схватка. Полоцкие мушкетёры ударили в штыки. Звенела сталь, трещали ружейные и пистолетные выстрелы, кричали и ругались бойцы, стонали раненые. Повсюду лилась кровь. Эта сцена до конца жизни вспоминалась Куцинскому. Но вот уже слева и справа шли к ним на соединение казаки во главе с Платовым и Орловым. Расправился с турками на своём участке и Кутузов. Теперь на валу от Килийских до Бендерских ворот стояли русские войска. Враг был побеждён.
![Солнце любви [Киноновелла]](/storage/book-covers/c2/c2986c4d11a0b71012c14c245a49c143a9d137d6.jpg)
