Наш класс ребята считают везучим. А я вот — совсем невезучий.
По правде сказать, неудачник я с детства. Когда был совсем маленьким, у меня почему-то прорезались веснушки.
Разные дяди и тёти удивлялись:
— Смотрите! Он меченый!
— Такой беленький, а с веснушками!
Бабушка твердила, что веснушки принесут мне счастье. Она всё уверяла:
— Быть тебе космонавтом!
Папа верил, что я буду космонавтом, и учил меня внятно произносить имя и фамилию вместе: Илья Ильюшин. Говорил, что это красиво звучит.
Вместе внятно сразу не получалось. Папа сердился. Мама же вовсе не хотела, чтобы я был космонавтом. И утешала:
— Не огорчайся, Ильюша! Ты не виноват, что у папы такая трудная фамилия.
Бабушка вступилась за папу:
— Люшенька, когда станешь космонавтом, будешь гордиться нашей фамилией. Она почётная!
Но ждать, пока я стану космонавтом, не хватало терпения. А просто так гордиться фамилией было неинтересно.
Все мои неприятности начались с того, что родители переехали в новую квартиру. И я оказался в новой школе. Ребятам захотелось узнать обо мне побольше. Я намекнул, что у конструктора самолёта ИЛ такая же фамилия, как и у меня. Пусть думают, что он мой родственник. Зря похвастался. Они так не подумали. И, чтоб я не загибал, фамилию мою переиначили — сначала на Ильюхина, а потом на Веснухина.
Так я стал Веснухиным!
В дневнике и в классном журнале я по-прежнему значился Ильюшиным. А для ребят — Веснухин! И всё!
Вадька Морковин попытался меня утешить:
— Чего ты обижаешься? Меня Морковкой прозвали — и ничего. Не обижаюсь.
— Это потому, что Морковин и морковка — похожие слова, — ответил я. — А чем фамилия Ильюшин похожа на Веснухина? Ничем!
— Верно! — согласился Морковка. — Но кто виноват, что твое прозвище на лице написано?
Я, конечно, возмутился. Быть бы драке. Да вмешался Сеня Мостовой.
— Чего ты обижаешься? — спросил он меня.— Думаешь, приятно очки носить? Меня из-за них в боксёры не берут. Я-то ведь не обижаюсь, а меня Очкариком прозвали.
Тут староста класса Антон Милеев ввязался в разговор. Прикинулся, что набивается на прозвище:
— У меня прозвище тоже написано. Только на руке. Я левша. Можете Левшой звать. Не буду спорить.
Когда человек сам напрашивается, то ему нарочно отказывают. Я это сколько раз замечал. Все видели — Антоша хитрит. Он не левша, а только умеет боксировать правой и левой. Прозвище ему всё равно не дали.
— Если исподтишка левой в боксе атаковать, то нокаут верный, — объяснил Сеня Мостовой и похлопал Антошу по плечу.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ХОЧУ БЫТЬ ФОКУСНИКОМ
О веснушках, которые отражают радиацию
Расстроился я от разговора в школе и плохо спал ночью. Всё ерунда какая-то снилась. Будто летаю с ребятами в космосе. Мы хотим прорваться к Солнцу. Только оно не подпускает нас. Тогда Антон Милеев пытается нокаутировать Солнце своей левой. Но оно стреляет радиоактивными лучами. Пришлось мне отразить их своими веснушками...
Проспал, конечно. Прибежал в школу, когда урок уже начался. Приоткрыл дверь нашего класса. Лёнька Булин меня сразу заметил.
— Смотрите! — закричал. — Веснухин пришёл!
Такого ещё не бывало. При учителях меня Веснухиным никогда не обзывали. Я растерялся и, вместо того чтобы убежать, ещё больше открыл дверь. Все засмеялись. Только учительница не смеялась. Постучала по столу, чтобы замолчали, и сказала:
— Заходи, Ильюшин, заходи! В следующий раз не опаздывай.
Я сел за свою парту рядом с Лидой Михайловой. Незаметно показал кулак Булину. Он мне гримасу скорчил. Булин всегда меня дразнит. Из-за Лидки. Она с ним сидела за одной партой во втором классе. Когда я появился, пересела ко мне. Булин ей этого простить не может. А поддевает меня.
Вспомнив, что первый урок — рисование, вынул альбом. И прислушался к тому, что говорит учительница.
— Будем сегодня рисовать... — начала она объяснять.
— На свободную тему, — догадался Антоша Милеев.
— Верно, — согласилась учительница.
Я люблю рисовать, и особенно на свободную тему. Мне захотелось нарисовать лучше всех.
— А мечту можно?—спросил я учительницу.
— Конечно, можно, — ответила она. — Не теряй времени.
— Какая у тебя мечта?—зашептала Лида.
— Не мешай думать! — отмахнулся от неё. Пожав плечом, Лида принялась старательно рисовать. А я думал, думал... и придумал.
Времени оставалось до конца урока мало. Я в спешке одними штрихами нарисовал домики, а над ними — космонавта без скафандра. Лицом к ярко-красному солнцу. Мне рисунок очень понравился.
Я с гордостью подумал, что никто из ребят так быстро нарисовать не может. И протянул альбом учительнице. Но она почему-то сначала взяла рисунок у Лиды. На нём были нарисованы красивые цветы.
— У тебя острый глаз, — похвалила учительница. — Хорошая память. Уловила краски. Чёткая линия. Молодец!
Отдала Лиде рисунок и взяла мой альбом.
— Это и есть твоя мечта? .. — спросила учительница. И, ещё раз взглянув на моего космонавта, добавила:— Хорошо, когда человек умеет мечтать. Только над рисунком ещё надо поработать. Небрежно выразил ты свою мечту. — И отошла к другим ребятам.
Мне, конечно, было обидно.
— Дай посмотреть, — попросил я Лиду, — что ты нарисовала.
Она протянула свой рисунок.
![Девять возвращений [Повести и рассказы]](/storage/book-covers/ed/ed7af831d7446cc273c19395f0b07a748a40724c.jpg)
