Кабинет Животы Цвийовича. Стол, несгораемый шкаф, два телефона – один внутренний. На стене над шкафом в роскошной рамке – диплом доктора философии, к диплому привязана на лентах большая печать в круглой коробочке.
I
Живота, Пикколо.
Живота (достает из открытого шкафа деньги и, взглянув на счет, лежащий на столе, отсчитывает три банковских билета по тысяче динаров и мелкие деньги.) Вот, и скажи своему директору, что с этого дня я не признаю никаких счетов.
Пикколо (берет деньги). Понимаю!
Живота. Так и скажи: господин Живота сказал – признавать не будет и платить не будет.
Пикколо. Ваш покорный слуга! (Уходит.)
II
Живота, Марица.
Живота (размахивая оплаченным счетом, идет к дверям). Марица, Марица!
Марица (входит, после небольшой паузы). Слушаю вас.
Живота. Милорад дома?
Марица. Ваш сын, сударь, еще спит.
Живота. Спит?… (Смотрит на часы.) Без четверти одиннадцать.
Марица. Господин сын вернулся ночью, очень поздно.
Живота. Вот как?… Пойди, Марица, разбуди господина сына и скажи ему, что его зовет господин отец.
Марица. Я боюсь… У господина Милорада привычка, когда его будят, бросать сапогами, подсвечниками и всем, что под руку попадет.
Живота. Неужели? Очень хорошая привычка!.. Тогда позови госпожу Мару.
Марица. Слушаюсь! (Уходит.)
III
Живота, Мара.
Мара (входит слева). Девушка сказала, что ты меня звал.
Живота. Молодой барин еще спит?
Мара. Спит ребенок, что ж что спит…
Живота. Что? Ничего… ребенок спит, а отец счета оплачивает.
Мара. Какие счета?
Живота. Какие? Вот, смотри какие! (Показывает ей.) Три тысячи четыреста двадцать три динара!.. И ты знаешь за что? Вот и это послушай: три ужина в отдельных кабинетах! Ты когда-нибудь ужинала в отдельных кабинетах?
Мара. Неужели же ты…
Живота. Не я!.. Он ужинал. Ты только посмотри, чем он украсил свой ужин: шампанское, ликер, коктейль, за шампанское – две тысячи триста динаров, за ликер – двенадцать динаров, за коктейль – триста динаров! Видишь, а ты никогда не пробовала коктейля и даже не знаешь, лимонад это или пирожное.
Мара. Эх, чудно нынче стало. Молодой человек собрался с друзьями…
Живота. Добро бы с друзьями, так нет. Пусть хоть с приятельницами, – и это принимаю. Так и не с приятельницами, а с певичками!
Мара. Какие певички? Оговорил кто-то ребенка, а ты тоже – певички!
Живота. Ну певички, так певички, а зачем зеркала бить?
Мара. Ох, господи, какие зеркала?
Живота. Зеркала!.. За разбитые зеркала я уплатил семьсот шестьдесят динаров. И пусть бы он по крайней мере разбил, а то ведь певички! Певички зеркала бьют, а я все это оплачивай, – вот что всего обиднее!
Мара. Ну что за певички?! Что случилось?
Живота. Три тысячи четыреста двадцать три динара я уплатил – вот что случилось. Ладно, пусть в конце концов будут певички. Но зеркала-то бить зачем?
Мара (вздыхает). Что поделаешь, молодость!
Живота. Молодость? Какая молодость? Ты била зеркала в молодости? Нет! И я не бил. А мы были молодыми. Спит до обеда – молодость, ничего не делает – молодость, зеркала бьет – молодость, долги делает – молодость. И если бы один раз молодость, куда бы ни шло, а то я три дня назад заплатил (достает из стола книжку) тысячу семьсот динаров!.. В прошлом месяце еще за одну молодость – девятьсот шестьдесят динаров! До каких пор, ты думаешь, так будет продолжаться!
Мара. Что мне. Это твоя забота, ты отец.
Живота. Отец!.. Отец!.. Но я не для того отец, чтобы только долги платить! Ты посмотри, счета заверяет, как контролер из счетной палаты. Заверяет господин такой-то – оплатить!.. Э нет, дорогой, это не может так продолжаться!.. Этому нужно положить конец!
Мара. Перестань платить, вот и все.
Живота. Перестань! Ты думаешь, я плачу потому, что мне приятно. Но ведь надо же сохранить достоинство, и не столько его, сколько достоинство этого диплома. Доктор философии! Представь себе, как доктора философии выбрасывают из кабаре только потому, что он не заплатил по счету!
Мара. Не знаю уж, как тебе в голову-то пришло сделать его доктором философии?
Живота. Как пришло?! Для его же пользы сделал. Куда теперь сунешься без диплома. Не потому, что философия чего-нибудь стоит, я за нее копейки не дам: умный человек не станет тратить деньги на пустые звуки. Ты пойми, мне нет дела до философии, но я хотел, чтобы перед его именем стояло: «Д-р!..»
Мара. Да зачем ему это «д-р»?
Живота. Как зачем?… Разве павлин без хвоста был бы павлином? Никто и не посмотрел бы на него. Но оставим павлина, возьми, например, меня! Работал, война, то да се – разбогател. Все есть, что нужно. И люди меня почитают, не скажу, что не почитают! Ну, а если бы перед моим именем стояло какое-нибудь «д-р», тогда держись!..
Мара. Тебе еще «д-р» нужно!
