Настанет миг, и ясный день
Вдруг обернется страшной темной ночью,
Накроет мир немая тень
Давным-давно предсказанных пророчеств…
И чаша зла, качнувшись вдруг,
Своею сутью все сердца наполнит.
Ты только верь, что есть тот Друг,
Что за тобой пойдет хоть в преисподнюю.
Сейчас все это напоминало просто дурной сон, но… тот день был, и та ночь была. Что бы кто ни говорил и ни думал…
Предпоследний день летних каникул, и сумасшедшая, ни с чем несравнимая радость, от того, что она, наконец-то, увидит своих любимых друзей, своих единственных друзей, переполняла лучшую ученицу теперь уже седьмого курса школы Чародейства и Волшебства Хогвартс. Как же она соскучилась за прошедшее лето! С каким нетерпением ждала писем и весточек от двух своих дорогих мальчишек! И вот наконец остались позади темные и одинокие вечера, просмотр бесконечных телесериалов и необъяснимая грусть. Вот они уже гуляют по парку, ярко залитому летним солнцем. Солнечные блики отражаются от стекол очков темноволосого паренька, смеющегося над чем-то. «За лето Гарри так вырос!» — подумалось Гермионе. Сейчас ей приходилось задирать голову, чтобы посмотреть в эти ярко-зеленые глаза. «Сколько же в нем все-таки радости и света! Как он умудрился все это донести до своих семнадцати лет, потеряв в жизни столько, сколько другие никогда и не имели?» — в сотый раз удивилась девушка.
Сейчас она очень отчетливо поняла, что если это будет в ее власти, она никогда не допустит того, чтобы он страдал. Пусть эти удивительные глаза всегда горят таким радостным и ясным огнем. Зеленый — цвет Надежды. Пусть кто-то говорит, что этот высокий худощавый паренек — Надежда всего волшебного мира, да и не волшебного тоже; для нее он, в первую очередь, просто самый замечательный и светлый человек на Земле. Она поняла это очень ясно за прошедшие два месяца. Так странно… За все шесть лет совместной учебы у Гермионы ни дня не проходило без мыслей о Гарри; она так привыкла к ощущению постоянного беспокойства, что вздрагивающее от радости сердце при виде его стало неотъемлемой частью существования.
Тогда на четвёртом, а потом на пятом курсе она чуть не потеряла его. Эта мысль была настолько пугающей, что девушка гнала воспоминания о бледном и окровавленном Гарри за тридевять земель. Но они возвращались. Обычно ночью, когда никто не мог спасти. И тогда она просыпалась в холодном поту и крепко стискивала цепочку с простым медным крестиком на груди. Этот крестик подарила Гермионе ее бабушка. Девушка сразу убрала его в ящичек комода в доме родителей в Лондоне: ну не могла же она, волшебница, в самом деле, в это верить. Но вот после похода в Министерство Магии на пятом курсе, когда они все едва не погибли, первое, что сделала Гермиона, вернувшись домой, — побежала к старому комоду в своей комнате. Крестик был все еще там, лежал под фотографиями и отливал какой-то святой красотой в свете электрической настольной лампы. Гермиона достала его и повесила на шею. Сначала ощутила непривычную тяжесть: никаких украшений она до этого не носила. А потом ей вдруг стало очень спокойно. Ведь если Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся, должно же существовать что-то, что его остановит. Гермиона не знала, что это будет, но крестик с тех пор не снимала. Слишком часто они видели смерть в последнее время, даже как-то стали к этому привыкать: Седрик Диггори, Сириус Блэк, Деннис Криви, Сьюзан Боунс. Гермиона всегда боялась, что этот страшный список пополнит имя Гарри Поттера. Это был самый страшный ее кошмар. И ему было совсем не место здесь и сейчас, когда все было так здорово! Она и Гарри гуляют в парке, едят мороженое и смеются, смеются… Гарри вообще не часто так смеялся. Правду говорят, что сильное веселье — это не к добру. Но в тот день ничто не предвещало беды: яркое летнее солнце, сладкое шоколадное мороженое, зеленые искры в глазах повзрослевшего Гарри и счастливый смех. Позже она не сможет вспомнить, над чем же они так весело смеялись тогда. До встречи с Роном в «Дырявом котле» оставался час… Или целая жизнь…
Внезапный крик, яркая вспышка Света или Тьмы, и отошедшая в сторону урны с фантиком из-под мороженого Гермиона, обернувшись, увидела упавшего Гарри и четверых людей, которые затаскивали его в средневековый экипаж. Тогда ее поразила не быстрота и стремительность всего происходящего, а реакция окружающих людей. Вернее, ее полное отсутствие. Гермиона так и не смогла понять, какие чары применили нападавшие, чтобы этот переполох не был замечен никем. Это казалось неправдоподобным. Затем она сделала первое, что пришло в голову: вскочила на подножку отъезжающего экипажа и стремительно залезла в отделение для багажа, благо, оно оказалось пустым. Времени подумать, что она вытворяет, не было. Этот черный экипаж с серебряным гербом на дверце уносил ее лучшего друга в неизвестность, в страх.
Экипаж двигался никем не замеченный. То, что он принадлежал волшебникам, не вызывало сомнения. Во-первых, где вы видели средневековые экипажи, разъезжающие по улицам, а во-вторых, вы и не смогли бы его увидеть — он был явно заколдованы, судя по тому, как лихо возница вклинивался в потоки машин и проскакивал на запрещающие сигналы светофора, и до сих пор не был никем остановлен. Сколько времени прошло до того момента, как экипаж притормозил, Гермиона сказать не могла. Ей показалось, что целая вечность, но, судя по ручным часикам, подаренным Гарри на ее шестнадцатилетие, прошло сорок две минуты. Экипаж остановился у огромных кованых ворот, за которыми виднелся ухоженный сад. Вдалеке возвышался старинный замок. Первое, чему удивилась Гермиона, — ее окружала совсем другая растительность, словно это место находилось далеко от Лондона. Замок, как призрачный воин, возвышался на фоне заходящего солнца и медленно темнеющего неба. Заходящего солнца? Но, когда они гуляли в парке, было около двенадцати часов дня, ехали же совсем не долго! Что происходит?