Цифровой журнал «Компьютерра» 2013 № 23 (176)
Авторы: Журнал «Компьютерра»
Жанры: Компьютерная литература, Газеты и журналы
Цикл: Журнал Компьютерра №176
Формат: Полный
Всего в книге 30 страниц. У нас нет данных о годе издания книги.
Голубятня: Суперпрагма Пятой печати Автор: Сергей Голубицкий
Почему хайтек не идет на биржу? Автор: Сергей Голубицкий
Инфраструктура или суть: какова же роль информационных технологий в современных российских бизнесах? Автор: Михаил Ваннах
Почему в России не было своего Гершеля Автор: Дмитрий Вибе
Голубятня: Углубление опыта — новые мысли об SGS4 Автор: Сергей Голубицкий
Шведский закон о тюремном сроке за фото/видеосъемку и тенденция, которую нам никак не удается расшифровать Автор: Сергей Голубицкий
Высотное строительство как способ предотвращения бунтов и революций Автор: Василий Щепетнёв
IT-рынокКадры решают всё: как про Гугл кино снимали Автор: Евгений Золотов
Интернет-тенденции Мэри Микер: куда ведёт следующий виток развития компьютерной техники Автор: Олег Парамонов
Быть проще! Как стала хитом игрушка Dots и почему ИТ-индустрия возвращается к простым интерфейсам Автор: Евгений Золотов
ПромзонаБанка колы, которую можно разделить с друзьями Автор: Николай Маслухин
Посмотрите на ещё один парк, возникший на месте лондонской свалки Автор: Николай Маслухин
На Kickstarter собирают деньги на костюм, позволяющий кожей почувствовать себя в игре Автор: Николай Маслухин
В Германии для борьбы с граффитистами будут использовать беспилотники Автор: Николай Маслухин
Умный дверной замок, автоматически открывающий дверь владельцу смартфона Автор: Николай Маслухин
ТехнологииСвыше 500 км/ч по железной дороге: новый рекорд поезда на магнитной подушке и перспективы маглевов Автор: Андрей Васильков
Создатель прообраза Google Glass делится мыслями о перспективах носимых компьютеров и даёт советы Автор: Андрей Васильков
Милого узнаю по геному: почему Америка так боится ДНК-отпечатков (и почему не боимся мы) Автор: Евгений Золотов
Создана безлинзовая камера нового типа. Нет объектива — нет проблем Автор: Андрей Васильков
Загадка Гиперлуп: как именно Элон Маск надеется провернуть транспортную революцию? Автор: Евгений Золотов
Новинки Computex 2013: первые мониторы сверхвысокой чёткости Автор: Андрей Васильков
Нейроэлектронный интерфейс как ступенька к бессмертию: кто этим занимается и чего добились? Автор: Евгений Золотов
ИнновацииЭлектронный учебник от московской мэрии: шедевр чиновных «нанотехнологий»? Автор: Алексей Харитонов
Читать онлайн Цифровой журнал «Компьютерра» 2013 № 23 (176)
Колонка
Голубятня: Суперпрагма Пятой печати
Сергей Голубицкий
Опубликовано 07 июня 2013
И когда Он снял пятую печать, я увидел под жертвенником души убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели. И возопили они громким голосом, говоря: доколе, Владыка Святый и Истинный, не судишь и не мстишь живущим на Земле за кровь нашу? Откровения Иоанна Богослова, 6:9-10
О «Пятой печати» (в оригинале по-венгерски «Az ötödik pecsét») мне хотелось написать давно, потому как фильм этот сидит занозой в моей душе с самой юности (впервые довелось посмотреть его в 1977 году на Московском международном кинофестивале, где картина завоевала главный приз). Причина столь долгой памяти для меня очевидна: картина Фабри Золтана входит в пятерку лучших фильмов, какие только доводилось смотреть в жизни.
Сегодня «Пятая печать» забыта напрочь и боюсь, уже не первое поколение слыхом не слыхивало о существовании этого шедевра. Забвение обществом фильма объясняется, на мой взгляд, крайне болезненными вопросами, поднятыми в «Пятой печати», и хуже того — ответами, которые режиссер с помощью тончайших элементов художественного языка дает на эти вопросы. Забавно, что с самого выхода на экран в 1976 году общество отказалось воспринимать картину на уровне, соответствующем авторскому замыслу (фильм Фабри Золтана снят по одноименной повести Шанта Ференца, написанной в 1963 году). Все кинокритики дружно писали (и продолжают писать поныне: последнюю рецензию, выдержанную в традиционно ошибочном ключе, я прочитал пару месяцев назад!) о том, что однозначного ответа на вопрос, кем стал часовщик Дюрица — «предателем или героем», не существует и быть не может в принципе. Потому, мол, что морально-этическая дилемма, стоящая перед героями, слишком сложна и не имеет простого решения.
На мой взгляд, морально-этическая дилемма вообще не сложна и должна прочитываться здоровым обществом в абсолютно однозначном ключе. Всякий раз, как общество будет уходить от однозначного прочтения «Пятой печати», можно смело констатировать морально-этическую деградацию этого общества. Эту свою позицию и хочу объяснить читателям.
Для начала советую всем, кто фильм не смотрел, отложить сейчас «Голубятню» в сторону и сначала восполнить пробел, а затем уже продолжать чтение, потому как дальше по тексту пойдут спойлеры.
В «Пятой печати» есть два художественных плана: один — внешний и совершенно малозначительный: это историческая канва событий, которые разворачиваются в 1944 году в Будапеште на фоне агонии войны и постоянных бомбардировок советской авиацией. Второй план — метафорический, призванный разрешить четыре мотива. Условно их можно обозначить как: - Мотив мести и нравственного назидания, взятый непосредственно из Пятой Печати Апокалипсиса; - Мотив теоретического выбора в притче часовщика Дюрица; - Мотив практического выбора в застенках тайной полиции; - Мотив суперпрагмы (термин мой собственный, поэтому не тратьте времени на гугление — я скорого его сам объясню).
В кабачке трактирщика Белы каждый вечер собираются друзья-завсегдатаи: часовщик Миклош Дюрица, книготорговец Ласло Кираи и столяр Ковач. Тихо-мирно пьют под рокот пролетающих мимо для бомбардировки соседнего города самолетов и обсуждают житейские мелочи, сдобренные робкими упреками в адрес властей и войны.
Однажды вечером к компании присоединяется случайный прохожий — фотограф Кесеи, который вносит в товарищескую беседу напряжение религиозной экзальтации, претензию на жертвенность и прочие атрибуты, характерные для демобилизованного с фронта инвалида.
В этот вечер часовщик Дюрица, единственный интеллектуал из всей приземленной компании, предлагает слесарю Ковачу сделать сложный, как всем кажется, нравственный выбор: «Вам осталось жить пять минут. После смерти вам предстоит сразу же возродиться в одном из двух возможных обличиях: многострадального раба Дюдю или правителя-тирана Томоцеускакатити, который, не ведая упреков совести, творит чудовищное зло: вырывает L.l. язык, отрезает его жене уши, отдает на изнасилование дочь и сына раба и т.д. Так вот: кем вы хотите стать в своей следующей жизни?»
Столяр Ковач отказывается давать однозначный ответ, мотивируя это тем, что задача очень сложная и требует долгого осмысления. Кираи и Бела всем своим видом дают понять, что они предпочтут судьбу тирана. И только чужак-фотограф Кесеи заявляет, что выбирает жизнь Дюдю. Завсегдатаи трактира ему не верят и высмеивают, затем расходятся по домам.
Кесеи, возмущенный неверием обывателей и — пуще того — их отказом от жертвенной судьбы, вспоминает про Пятую Печать Апокалипсиса и решает исполнить волю Божию и произвести «свидетельство» от имени тех самых душ убиенных мучеников. То есть попросту говоря, сдать своих недавних собутыльников в тайную полицию по доносу в неблагонадежности и нелицеприятных высказываниях о власти.
На следующий день всю честную компанию уводят под белы рученьки прямо из трактира в местную тюрьму. Часовщика, книготорговца, столяра и трактирщика всю ночь смачно пытают и избивают, а под утро предлагают сделку, которая по мнению главного идеолога местных палачей должна окончательно сломить их волю к противостоянию властям. Друзей приводят в камеру, в которой висит, распятый на цепях, молодой подпольщик, взорвавший оружейный склад, и предлагают каждому подойти и отвесить «террористу» две пощечины, после чего спокойно разойтись по домам.
