Доктору А. М. Кашпировскому
…Говорила бабушка, разбирая мягкими коричневыми пальцами сырые травы:
— Берегись, дитя, простуды, лихого человека, а пуще всего зелена вина да дурного глаза…
Я сидел у печки, отогревая зазябшие по вечерней росе руки, и сквозь дремоту слушал бабушку. В чистом доме светятся вымытые дресвой некрашеные полы, застеленные полосатыми половиками, сплетенными бабушкой за многие долгие зимы. Я любил смотреть, как бабушка распускала на ленточки всякое старье, потом навивала на веретено тугие клубки, которые так весело гонял по горницам разбойный котенок. А затем бабушка укладывала клубки в фартук и садилась у окна с большим деревянным крючком в руках. Крючок этот я сам ей вырезал и долго полировал осколком стекла. И бесконечно струился пестрый толстый шнур, прибавляя рядки в новый половик — теплый, упругий, нарядный.
В доме стойко держался горький запах череды и полыни, бабушка вязала в пучки луговое разнотравье, пальцы ее расправляли цветы и стебли, и журчала, переливалась ее скороговорка. Про одолень-траву, что горит белыми звездами на глади русальих затонов, про цветок «сто ключей», про мужик-корень, про кудрявую сарану, что выросла из простреленного сердца казака…
— Ты колдунья, ба?
— А нет, дитя. Где ж тут колдовство? Травы мы с тобой сами собирали, белену и дурман обминули, да и то сказать — никакого колдовства в белене и дурмане нету, просто ядовитое зелье. А время для сбора известное - от Андрея Наливы до Ивана Купалы. А ты помнишь ли, как зимою на санках в прорубь влетел? Только и спасла тебя, что травами. Липовым цветом да бузиною, крапивою, мать-и-мачехой…
Но дикая красота вороха цветов на столе заставляет меня желать чего-то необыкновенного, и я спрашиваю у бабушки:
— А бывают колдуньи, ба?
— Не видала, дитя. Вот в кино разве. Была такая картина про ведьму одну. Ой, баска девка…
— «Зелена вина да дурного глаза»… Что это, ба?
— Про вино и сам узнаешь, чего доброго, а уж это… А про дурной глаз расскажу. Чур, уговор, не смеяться над старухой. Над речкою дом с голубятней видел ли? Так вот… Годов тому… да, перед самой войной, жил там человек один. Федором звали. Пришлый он был на селе, да человек злой, завистливый, и не полюбили его наши. Задевать не задевали, а не любили. И поссорился он с соседкой…
Бабушка таинственно понижает голос, кося круглым глазом на темные уже окна.
— Год прошел. У соседки сын родился, муж ее из больнички привез, ну, и гулянку сладили, как водится. Сосед-то пьяней вина, веселый, доброй, а Федора все ж не позвал. Только тот и сам пришел. Постоял на пороге, шапку сломил, да и к столу. И тут-то мать молодая и помяни ему обиду, а он ничего, усмехнулся только. А рюмки не выпил, дитя попросил посмотреть. Ну, вынесли дитя, не поопасились. Как глянет он на младенца, как глазами вопьется… Мать обомлела, страшно ей чего-то стало, а и шелохнуться не может. Постояли так-то, потом Федор глаза отвел да и вон из избы. А младенец-то… Падучая его бить начала. Через месяц и помер.
Бабушка скорбно вздохнула, покачала головой, спрятав руки под фартук.
— Есть люди с дурным глазом: глянет на тебя, а с тобой беда и приключится.
— От взгляда? Не может быть!
— А не знаю, дитя. На свете много чего бывает.
Это так.
В лаборатории у меня сидит парнишка, Сережа. Шестнадцать лет, в кибернетики собирается. Взглядом стрелку на шкале любого прибора отклоняет. Именно взглядом и именно почему-то стрелку!
Обнаружилось это случайно — развлекался Сережа на уроке физики. К нам в лабораторию явился сам, таланты свои продемонстрировал и пошел по отделам. Глаза горят: кнопок, рычажков и тумблеров сколько! А мы с Андрюшей прилепились на подоконнике покурить, мозгами пораскинуть. И как же это все прикажете понимать? Пятьдесят четыре опыта провели — ни одного срыва. А тут… Уводили Сережу в другую комнату, экранировали — не шелохнется проклятая стрелка. А как пацан прямо на нее уставится — ползэт! Потом хитромудрый Андрюша ее заклинил. Так она вообще сломалась.
Ну, Сережа еще ладно: парень смышленый, настроен мирно и к талантам своим относится с юмором.
А вот на прошлой неделе забрела к нам одна дамочка. И где они такие шляпки берут? Лично я подобные сооружения с перышками и вуалью в мушках только в исторических фильмах видел.
Дамочка уселась на стул, внимательно поглядела на меня из-под блестящих век и понесла такую чушь, что через пять минут я поинтересовался, кто ей выписал пропуск. Пропуска у нее не оказалось, как она попала в институт неизвестно. Не исключено, что прошла сквозь стену. Дело, видите ли, оказалось в том, что по ночам дамочка слышала потусторонние голоса и вот пришла к нам за помощью.
Так мне и надо. Нечего было измываться над заезжим репортером и рассказывать ему байки из фольклора психотроников. Но ведь слушал же как! Приятно было посмотреть! Мы его прогнали через две сотни вопросов на ходу составленного «теста» и с шаманским видом вручили ему «психологический портрет».
Мальчишество, конечно, стыдно. Но последствия оказались самыми непредвиденными. После публикации материала нам писали, звонили, нас ловили дома и на работе. Все требовали от нас чудес. И мы их совершали. Я, например, мимоходом вылечил от алкоголизма соседа, навсегда избавил от головных болей вахтершу института тетю Галю и отучил одного знакомого двоечника от вредной привычки грызть ногти. И без всякого гипноза. Воистину, вера горы движет.