Цепионы:
Квинт Сервилий Цепион
Ливия Друза, его жена (сестра Марка Ливия Друза)
Квинт Сервилий Цепион-младший, его сын
Сервилия Старшая, его старшая дочь
Сервилия Младшая (Лилла), его младшая дочь
Квинт Сервилий Цепион (консул в 106 г. до н. э.), его отец, связываемый молвой с золотом Толозы
Сервилия Цепиона, его сестра
Цезари:
Гай Юлий Цезарь
Аврелия, его жена (дочь Рутилии, племянница Публия Рутилия Руфа)
Гай Юлий Цезарь-младший, его сын
Юлия Старшая (Лия), его старшая дочь
Юлия Младшая (Ю-ю), его младшая дочь
Гай Юлий Цезарь, его отец
Юлия, его сестра
Юлилла, его сестра
Секст Юлий Цезарь, его старший брат Клавдия, жена Секста
Друзы:
Марк Ливий Друз
Сервилия, его жена (сестра Цепиона)
Марк Ливий Друз Нерон Клавдиан, его приемный сын
Корнелия Сципиона, его мать
Ливия Друза, его сестра (жена Цепиона)
Мамерк Эмилий Лепид Ливиан, его сводный брат, воспитывался в другой семье
Марии:
Гай Марий
Юлия, его жена (сестра Гая Юлия Цезаря)
Гай Марий-младший, его сын
Метеллы:
Квинт Цецилий Метелл Пий Поросенок
Квинт Цецилий Метелл Нумидийский Свинка, его отец, консул в 109 г., цензор в 102 г.
Помпеи:
Гней Помпей Страбон
Гней Помпей, его сын
Квинт Помпей Руф, его дальний родич
Рутилий Руф:
Публий Рутилий Руф (консул в 105 г.)
Скавры:
Марк Эмилий Скавр, принцепс сената (консул в 115 г., цензор в 109 г.)
Цецилия Метелла Далматика, его вторая жена
Суллы:
Луций Корнелий Сулла
Юлилла, его первая жена (сестра Гая Юлия Цезаря)
Элия, его вторая жена
Луций Корнелий Сулла-младший, его сын от Юлиллы
Корнелия Сулла, его дочь от Юлиллы
Вифиния:
Никомед II, царь Вифинии
Никомед III, его старший сын, царь Вифинии
Сократ, его младший сын
Понт:
Митридат VI Евпатор, царь Понта
Лаодика, его сестра и жена, первая царица Понта (умерла в 99 г.)
Низа, его жена, вторая царица Понта (дочь каппадокийца Гордия)
Ариарат VII Филометор, его племянник, царь Каппадокии
Ариарат VIII Эзеб Филопатор, его сын, царь Каппадокии
Ариарат X, его сын, царь Каппадокии
— Самое примечательное событие за последний год и три месяца, — сказал Гай Марий, — это слон, которого показывал Гай Клавдий на ludi Romani — Римских играх.
Лицо Элии вспыхнуло.
— Не правда ли, чудесно? — воскликнула она, потянувшись к блюду с крупными зелеными оливками, доставленными из Дальней Испании. — Ведь он умеет не только стоять, но и ходить на задних ногах. А танцует на всех четырех! Еще он сидит на кушетке и ест хоботом!
Окинув супругу презрительным взглядом, Луций Корнелий Сулла холодно произнес:
— Почему людей всегда так восхищает, когда животные подражают человеку? Слон — благороднейшее творение природы. Зверь, представленный Гаем Клавдием Пульхром, кажется мне двойной пародией: и на человека, и на слона.
Последовавшая за этими словами пауза, несмотря на ее чрезвычайно малую продолжительность, успела смутить всех присутствующих. Положение спасла Юлия: ее веселый смех отвлек внимание от злосчастной Элии.
— Что ты говоришь, Луций Корнелий! Он покорил всех, кто его видел! — пропела она. — Меня, к примеру, — совершенно! До чего умен, до чего деловит! А уж когда он поднял хобот и затрубил под барабан — о, это было просто чудо! К тому же, — добавила она, — ему никто не причинял боли.
— А мне понравился его цвет, — заявила Аврелия, которая сочла за благо внести в разговор свою лепту. — Он такой розовый!
Луций Корнелий Сулла проигнорировал эти речи: опершись на локоть, он завел беседу с Публием Рутилием Руфом.
Погрустневшая Юлия вздохнула.
— Полагаю, Гай Марий, — обратилась она к мужу, — нам, женщинам, пора удалиться, чтобы вы, мужчины, могли вволю насладиться вином. Примите наши извинения.
Марий протянул руку над узким столом, отделявшим его ложе от стула Юлии. Она с теплотой прикоснулась к ладони мужа, заставляя себя не печалиться при виде его искривленной улыбки. Столько времени минуло с тех пор, однако лицо Мария все еще несло следы коварного удара, который хватил его так некстати. Кое в чем она, как преданная и любящая жена, не могла признаться даже самой себе: после удара разум Гая Мария хоть немного, но все же помутился. Теперь он легко выходил из себя, придавал преувеличенное значение признакам неуважения к себе (хотя зачастую они существовали исключительно в его воображении), стал жестче к недругам.