Летом одна тысяча девятьсот тридцать первого года вся Америка только и говорила об уголовном преступлении, всколыхнувшем штат Кентукки. Как водится, со временем ЧП местного масштаба обросло домыслами, леденящими в жилах кровь.
Короче, дело было так.
Где-то около одиннадцати утра в первую субботу июня Элмер Бэйлор, окружной шериф города Марлетт, встречает возле здания своего управления Лоуэлла Холбрука и говорит:
– Ну-ка, молодой человек, зайдем ко мне в офис! Минуток на десять...
Заходят...
Мистер Бэйлор вынимает из ящика письменного стола папку, достает листок с машинописным текстом, протягивает и велит прочитать вслух.
Надо сказать, Лоуэллу Холбруку только что стукнуло семнадцать. У него было открытое худощавое лицо, задумчивые серые глаза, курносый нос и лукавая усмешка. Прямые каштановые волосы, разделенные слева пробором, были гладко зачесаны назад. Брызги веснушек на носу и скулах, достаточно заметные, придавали ему мальчишеский вид, а ему очень хотелось выглядеть старше.
Шерифу Бэйлору с весны пошел семьдесят четвертый. Поджарый, высоченный, а потому слегка сутулый, он выглядел значительно моложе своих лет и, между прочим, пользовался успехом у местных дам.
Густые волосы, нависшие брови, коротко подстриженные седеющие усы и ван-дейковская бородка придавали пикантную суровость тонким чертам его лица, а узкие кисти рук с длинными пальцами, чуточку узловатые в суставах, выдавали его тонкую душевную организацию.
Обращали на себя внимание и его глаза – синие, как лазурь, прикрытые стеклами очков в оправе из нержавейки, они смотрели на мир чуточку грустно и в то же время встревоженно.
Между тем в округе Марлетт Элмера Бэйлора уважали все от мала до велика.
– Сэр, читать от начала и до конца? – спросил Холбрук с почтительной интонацией в голосе.
Шериф Бэйлор кивнул.
– Восемнадцатая поправка к Конституции о введении в США "сухого закона", – произнес Лоуэлл Холбрук вполголоса и откашлялся. – Раздел первый текста поправки, – продолжал он, – вступивший в силу шестнадцатого января одна тысяча девятьсот двадцатого года, гласит: "Производство, продажа и перевозка алкогольных напитков, ввоз и вывоз их с целью потребления на территории Соединенных Штатов и на всех территориях, подпадающих под юрисдикцию Соединенных Штатов, запрещается". – Лоуэлл перевел дыхание. – Контроль за соблюдением поправки предусмотрен законом Волстеда...
– Достаточно! – прервал его шериф. – Вам все понятно?
– Да, сэр, понятно...
– Очень хорошо! Сколько вам было, когда ввели "сухой закон"?
– Сколько? – Лоуэлл поднял глаза к потолку. – Шесть лет... Мне, сэр, было всего шесть...
– Та-а-а-к! – протянул шериф. – Сейчас вам, стало быть, семнадцать... Я прав?
– Да, сэр, – улыбнулся Холбрук.
– А вы машину водить умеете?
– Да, сэр, я умею водить машину, – отчеканил Холбрук, окидывая шерифа внимательным взглядом.
– Прекрасно! В таком случае у меня к вам поручение, мистер...
– Холбрук, сэр. Лоуэлл Холбрук.
– Итак, Лоуэлл Холбрук, вы ведь в отеле "Камберленд" служите?
– Да, сэр. Скоро полтора года, как по вечерам я там коридорным...
– Ну и как?
– Грех жаловаться, – вздохнул Лоуэлл.
– Значит, так, Лоуэлл. – Шериф достал из кармана ключи от машины. – Садитесь за руль казенного "форда" и немедля отправляйтесь к Биллу Мартину. Знаете, где он живет?
– Знаю, сэр. Его дом в паре километров от кладбища.
– Совершенно верно! Передайте ему вот что. Мол, шериф округа вместе с понятыми вечерком наведается к нему с ревизией. Дескать, у властей возникло намерение проверить, соблюдает ли он восемнадцатую поправку. Короче говоря, едва начнет смеркаться, мы у него... Вернетесь, заплачу вам за услугу, оказанную нашему управлению.
– Все сделаю в лучшем виде, сэр, – расплылся Холбрук в улыбке.
– Вопросы есть?
Лоуэлл Холбрук отвел взгляд, подумал и выпалил:
– Сэр, если, положим, Билл Мартин нарушает эту поправку, какой смысл предупреждать его о ревизии?
– Лоуэлл, вам в это вникать не надо. Просто передайте ему мои слова, и все. Ясно?
– Да, сэр, ясно. Я мигом...
Лоуэлл Холбрук улыбнулся и зашагал к выходу.
А Элмер Бэйлор подошел к окну, минут пять стоял, опершись ладонями о подоконник, когда же Холбрук, газанув, резво взял с места, а затем ловко завернул за угол, он сел за письменный стол и, прикрыв глаза, погрузился в раздумье.
Неспокойный день суббота! В конце недели работягам выдают жалованье, и многие из них предаются безудержному загулу. Отдыхают, так сказать... Вот только ему, по вторник включительно, ни сна ни отдыха. Бражники, чтоб им пусто было, и в ус не дуют! Самые ярые по понедельникам вообще не выходят на работу, потому как отсыпаются либо в себя приходят. А от тех, кто все же добирается до своего рабочего места, никакого толку. Значительно снижается качество продукции. А травматизм? Несчастные случаи на производстве – вот что худо!
Элмер Бэйлор открыл глаза, полистал ежедневник.
