1
Он проснулся не от шума. Если бы шум мешал ему спать, он попросту никогда не смог бы заснуть.
Шум в Джук-Коу, как теперь назывался бывший подмосковный городок Жуковский, был непрерывным. Под него засыпали, с ним просыпались, в шуме работали и отдыхали от работы. Почти постоянно ревела Труба, гудели авиационные двигатели, непрерывно гремела музыка: на нижних этажах зданий располагались казино, бары, бордели, притоны, курильни – и отовсюду неслись однообразные звуки, называемые, за неимением нового слова, музыкой.
Джон не спал, но продолжал некоторое время лежать с закрытыми глазами. Открывать их не хотелось, – он слишком хорошо знал, что его окружало: первое, что он увидит, открыв глаза, будет дверь, точнее, дверной проем, занавешенный грязной тряпкой, бывшей некогда мешком. В углу под дверью он увидит своих маленьких детей – сына и дочь – спящих на картонных коробках, укрытых старыми газетами, которые ему удалось вчера отбить у двух бомжей на помойке возле "Тридцатого Гастронома". Бомжи были опытные и злые, но Джон моложе и сильнее.
Он также знал, что, повернув голову, он не найдет рядом собой своей жены и сразу вспомнит где она и что она сейчас делает.
И он понимал, что это – единственное занятие для молодой женщины в Джук-Коу, и что без этого их семья уже подохла бы с голоду.
Сегодня должны выдать Билет!
Он тихонько выкарабкался из под кусков картона, обрывков газет и тряпок, стараясь не разбудить детей, и, отодвинув тряпку, заменяющую некогда существовавшую дверь, вышел в коридор, захватив с собой пустую пластиковую бутылку.
В конце длинного коридора, по обеим сторонам которого были дверные проемы, кое-где занавешенные тряпками или кусками картона, а, иногда, даже закрытые дверьми, был вонючий, грязный туалет, в котором, однако, имелся кран с бесплатно текущей водой. Считалось, что у тех, кто пьет эту воду без фильтрации больше года подряд, почки отказывают.
В туалете прямо напротив входа над очком в раскоряк восседал грязный мужичонка, видимо, давно утративший чувство стыда. Он тихо постанывал, борясь с мучающими его болями, не обращая никакого внимания на вошедшего.
Джон подошел к ржавой трубе и открыл вентиль. Из трубы потекла желтоватая жидкость, мерзкий запах и вкус которой даже в этом провонявшемся помещении обнаруживался, как только, ее начинали пить. Джон набрал воду в бутылку, затем одной рукой сполоснул лицо и побыстрее вернулся в свою комнату.
Втайне, поскольку у него не было лицензии на очистку воды, Джон соорудил фильтр из пластиковых бутылок и угольков, полученных в результате сжигания дощечки от старого ящика. Заполнив фильтр вновь принесенной водой, Джон допил остатки вчера отфильтрованной воды и, осознав, что больше он для своих детей сделать ничего не может, направился к лестнице.
Сегодня должны выдать Билет!
На первом этаже к устоявшейся вони немытых тел, загнивающих носков и табачного дыма, примешивался запах дешевых духов и алкогольного перегара. На нижних ступеньках в куче собственного дерьма храпел негр, так и не успевший натянуть спущенные штаны. Из комнат доносились пьяные голоса, смех и ритмические музыкоподобные звуки.
Контролер, сидевший на первом этаже у входа, бывший когда-то сослуживцем Джона, попри-ветствовал его:
– Как дела, Джон?
– Сегодня должны выдать Билет.
– Удачи, Джонни!
– Спасибо, Куц.
Джон вышел на улицу, столкнувшись в дверях с женщиной, пытающейся затащить вовнутрь маленького пьяного вьетнамца.
Ночлежка располагалась в непосредственной близости от железной дороги, вдоль которой шла то ли узкая улочка, то ли широкая тропинка.
Стояло раннее июньское утро, солнце уже поднялось, и тополиный пух вибрировал в стоячем, теплом, но еще, все-таки, казавшемся свежим утреннем воздухе.
Повернувшись к солнцу спиной, Джон зашагал вдоль железной дороги по направлению к Территории.
2
Еще пол года назад Джон был авиамехаником в аэропорту, получал зарплату в электрорублях, жил со своей семьей на Территории, в нормальной квартире, его дети ходили в пипл-скул, а жена мечтала о том, как они, или их дети, в будущем, накопив денег, смогут зарегистрироваться как "юсфул пипл", получить "гэрэнти" и переехать в "Стандарт-Зон".
И все было бы нормально, если бы не этот элитмэн. Слава Богу, что этот пьяный козел не погиб, а всего лишь, врезался в соседний самолет во время рулежки. Иначе Джон уже, наверное, издох бы на рудниках Норильска, а его детей и жену, скорей всего, "разобрали бы на запчасти", то есть их внутренние органы были бы изъяты Донорским Центром. А так, списав все на плохую подготовку самолета, его просто выгнали с работы, пожизненно лишили лайсенза, выселили с Территории, а все накопления, лежавшие на счетах компании, пошли в уплату за нанесенный ущерб.
Билет должны вручить сегодня!
Ему теперь надо подойти к проходной Кратов-гейт и назвать свою фамилию и номер.
Джон вспомнил лицо своей жены…
Соня, Соня…
Джон любил ее, но чувство любви и жалости смешивалось с чувством ревности, брезгливости и яростного бессилия. Видеть ее после этих жутких ночей, смотреть, как она дает детям леденцы, которые ей засунул за лифчик очередной добрый китаец в качестве премиальных за дополнительные услуги, представлять себе как все это происходило, – нет, он этого не может выдерживать. Поэтому Джон старался поменьше видеться со своей женой.
![Ящер-3 [Hot & sweaty rex]](/storage/book-covers/f3/f336c586979e709147cb72ddb47dd72186f69038.jpg)
