Баранова балка

Андрей Ковтун

БАРАНОВА БАЛКА

Повесть

Андрей Ковтун пока не член Союза писателей. Но разве принадлежность к авторитетной организации литераторов гарантировала кому-нибудь признание и читательский успех? Каждая книга - первая она или двадцатая - это дебют, ей приходится наново, как весеннему ручейку, пробивать дорогу к человеческим сердцам и душам и уже через них - в безбрежное литературное море.

Андрей Ковтун дебютировал в журнале "Пионерия" в 1985 году повестью "Баранова балка" - произведением о судьбе трудного подростка-старшеклассника. Хорошее знание современной школы, ее проблем (автор в недавнем прошлом - учитель) помогло ему создать глубоко реалистичное произведение с умело закрученным, почти детективным сюжетом.

Литератора отличает уверенность почерка, доброта и доверие к своим героям, смелость в выборе темы - для начала, согласитесь, немало. Но пусть вас убеждает в этом сам автор, ему слово.

Вовку Калашника из седьмого "А" вызывали к директору.

Грехов за ним водилось великое множество, и он не сразу сообразил, о чем будет речь. Но когда в кабинете Степана Петровича увидел Половкина, понял все.

"Вот куркульская морда! Еще и жаловаться пришел"- зло подумал он и приготовился огрызаться.

Кроме Половкина, у директора сидели еще двое: их классный руководитель Юрий Михайлович и лейтенант из детской комнаты милиции Галина Степановна. Взглянув на нее, Вовка затосковал. Он по опыту знал, что сейчас начнется тягучий и нудный разговор. Она задаст ему тысячу вопросов, а в конце станет угрожать спецшколой. Так было уже не раз, так будет, наверное, и сегодня.

- Ну что, Калашник? - начала Галина Степановна. - Опять фокусничаешь?

Вовка переступил с ноги на ногу и уставился в окно.

- Нет, ты не отворачивайся, Калашник. Ты отвечай.

Вовка по-прежнему молчал, но Галина Степановна была терпелива. Она знала, что главное в разговоре с подростками - это выдержка.

- Напрасно ты молчишь, напрасно. Только себе хуже делаешь.

- Так, а что отвечать? - отозвался наконец Вовка.

- Отвечай, как ты докатился до такой жизни. Дерешься, бродяжничаешь, а теперь вот людям окна бить начал.

- Во! - подхватил Половкин. - Пусть про окна расскажет.

Вовка скривился и даже фыркнул немного, чтобы показать полное свое неуважение к этому типу.

Галина Степановна, увидев это, сокрушенно покачала головой:

- Значит, еще и фыркаешь? Нанес человеку материальный ущерб и еще фыркаешь?

Вовка по-прежнему продолжал смотреть в окно, но лицо его уже начало медленно покрываться белыми пятнами, будто лишаями.

"Кого она защищает? Ведь это же самый настоящий куркуль", - думал Вовка, и от этой очевидной несправедливости в нем поднималось желание и говорить, и делать все наоборот.

- Нет, вы только посмотрите на его вид, - обратилась к присутствующим Галина Степановна. - Он ведь совсем не чувствует своей вины.

- Не чувствую! - с вызовом ответил Вовка.

- То есть, ты хочешь сказать, что завтра или послезавтра ты можешь совершить то же самое? Я правильно тебя поняла?

Вовка молчал.

- Ну что ж, - внятно, будто диктуя, произнесла Галина Степановна. - Тогда мы серьезно подумаем о направлении тебя в спецшколу. Очень серьезно подумаем.

- Ты вот что, Владимир, - вмешался Степан Петрович. - Ты расскажи все-таки, за что побил окна товарищу Половкину.

- Да. За что? - повторил Половкин. Он сидел весь красный от напряжения, и усы его время от времени дергались.

На Половкина Вовка даже не взглянул, а директору ответил:

- Он сам знает.

- Не знаю! - Половкин поворачивался то к директору, то к Галине Степановне. - Не знаю! А если он имеет в виду, что я свою собаку в луже искупал...

- В луже? - вскричал Вовка. - И он это называет лужей? Да я ему и остальные окна побью!

Половкин вскочил со стула:

- Вот! Теперь вы сами слышали. Будете свидетелями, если что случится.

- А ничего не случится, - торжественно, как приговор, объявила Галина Степановна. - Ничего не случится, потому что завтра же он будет отправлен в спецшколу. Мы и так долго терпели, учитывая его семейное положение.

Нет, лучше бы она не говорила о его семейном положении. Не любил Вовка никаких напоминаний о том, что он сирота и живет только с дедом. Мать его умерла пять лет назад, а отец куда-то исчез еще до Вовкиного рождения. Поэтому всякие разговоры о родителях причиняли ему боль и вызывали в душе ожесточение. Та злость, которую он только что испытывал к Половкину, перенеслась вдруг на Галину Степановну, и уже ей он крикнул дерзко и с вызовом:

- Ну и ладно! Ну и отправляйте! Там тоже люди живут!

Степан Петрович нервно заходил по кабинету. Он почувствовал бестактность Галины Степановны, но не знал, как ее исправить. В конце концов он подошел к Вовке и спросил:

- Так что там за лужа такая, из-за которой весь сыр-бор загорелся?

Вовка стоял сейчас в каком-то оцепенении, внезапно почувствовав полное безразличие и к тому, что здесь происходит, и к своей судьбе. Пусть отправляют куда хотят, хоть в десять спецшкол, лишь бы скорее закончили этот разговор и выпустили из этой комнаты А может, самому уйти?

Юрий Михайлович, все время сидевший молча, вдруг повернулся к нему и быстро спросил: