«Эпохой Багратидов» принято называть исторический период, когда армянам после длительного перерыва удалось восстановить собственную государственность. Начало эпохи Багратидов падает на 80-е годы IX в., а завершается она в 70-е годы XI в.
Определить этот период как «эпоху Багратидов» можно, конечно, только условно. В жизни страны Багратидам — одному из древнейших армянских родов — довелось сыграть значительную роль и вне хронологических рамок этого периода. Кроме того, политическое лицо Армении определяли не только Багратиды[1], однако в исключительно сложных условиях IX в. именно Багратидам удалось восстановить государственность путем учреждения царской власти, статус которой получил признание и в международном аспекте.
Эпоха Багратидов характеризуется напряженными отношениями между многочисленными армянскими царствами и княжествами; сложной международной обстановкой, когда Армении приходилось вести войны против халифата, соседних арабских эмиров и противостоять византийской экспансии; последствиями сельджукского нашествия, разорившего страну. В то же время эпоха Багратидов отмечена бурным ростом производительных сил, расцветом городов, развитием ремесленного производства и торговли. После длительного застоя ведется интенсивное строительство, вновь развивается литература, переписываются и украшаются рукописи.
Отдельным аспектам эпохи Багратидов посвящена многочисленная литература[2], но, как это обычно бывает, на фоне достигнутых результатов особенно ощутимы имеющиеся лакуны. В данной книге предпринята попытка осветить два круга проблем, до настоящего времени изученных неудовлетворительно. Первый охватывает государственно-правовую тематику и особенности международно-правового статуса армянских государственных образований эпохи Багратидов. Анализ правовых моментов существенно изменяет представления об армянском обществе той эпохи как лишь об объекте истории. Одной из важнейших политических предпосылок радикальных перемен эпохи Багратидов стали, на наш взгляд, периоды самоуправления. Институты самоуправления не были чем-то постоянным, они возникали и исчезали в зависимости от обстановки, но в целом развитие самоуправления следует трактовать как предысторию эпохи Багратидов. В первой главе мы постарались проследить функционирование специфических институтов автономии армян в условиях персидского, византийского и арабского владычества и определить политический статус багратидской Армении как закономерный этап развития традиций самоуправления.
Во второй и третьей главах книги рассматриваются армяно-византийские отношения в эпоху Багратидов. В современной науке эти отношения изучаются в ряде аспектов. Объектом исследования становятся связи между Византией и армянами, остававшимися на своей исторической родине, там, где они выступали в виде компактной этнической массы. При этом противопоставление понятий «Армения» и «Византия» приобретает условный характер и нуждается в оговорках. Действительно, часть исторической Армении всегда, а отдельные ее области временами входили в состав Византийской империи. Поэтому при рассмотрении этих проблем необходимо учитывать разнородность государственно-правового режима армянского общества: обладает ли данная его часть собственной государственностью, входит ли в состав Сасанидского государства, или халифата, или, наконец, той же Византийской империи. В зависимости от этого армяне оказываются соответственно субъектом или объектом отношений с Византией. Особый случай представляет Киликийское армянское государство (XI–XIV вв.). Оно сформировалось на окраине исторической Армении и вне ее пределов, но его население состояло преимущественно из армян, и для этого общества характерны удивительные черты историко-культурной преемственности.
Специфические условия, складывавшиеся в Армении при иноземном владычестве, заставляли армян покидать родину и искать пристанища на чужбине, в пределах Византийской империи. Отток в Византию начался после первого раздела Армении (387 г.) и усилился при арабском владычестве и сельджуках; наряду с эмиграцией имела место — и в очень широком масштабе — явная и скрытая депортация армян. На пестром этническом фоне империи армяне выделяются весьма заметно. Они становятся военачальниками, из них формируются значительные контингенты войск, они занимают высокие правительственные должности, принимают деятельное участие в церковных делах, вносят вклад в развитие византийской культуры. Подсчитано, что 10–15 % господствующего класса Византии составляли лица армянского происхождения. Этот аспект в исследовании армяно-византийских отношений важен для изучения также и общих вопросов этнического состава империи.
Роль Византии в формировании армянской средневековой культуры исключительно велика. Практически ни одна из областей этой культуры не осталась вне контактов с византийской. При этом, разумеется, следует учитывать сложный состав культуры Византии, в которой греческий компонент был преобладающим, но отнюдь не единственным.
В области литературы можно настаивать если не на равенстве, то на безусловной соизмеримости греческого и сирийского влияния. Правда, нельзя при этом упускать из виду, что сама сирийская литература формировалась под мощным воздействием греческой. С греческого и сирийского переводились богословские сочинения, памятники историографии и жития, географические трактаты, философская литература, юридические сборники, сочинения по риторике и грамматике. Греческий язык оказал огромное влияние на развитие лексики и на синтаксис армянского литературного языка. Значительно влияние Византии, в частности византийской Сирии, на армянское искусство — монументальную и книжную живопись, архитектуру.
