Упоминания о древностях долины Нила неизменно вызывают представления о пирамидах, храмах, сфинксах, обелисках, гробницах, саркофагах, мумиях – словом, всех тех памятниках, которые создавались на века и дошли до нас от времен фараонов.
Но под слоем песка погребены не только следы деятельности десятков и сотен поколений народа, создавшего великую цивилизацию древности – культуру древнего Египта. Их потомки, одними из первых воспринявшие христианство, в которое они привнесли многие мифы, представления, верования и образы религии предков, были творцами не менее своеобразной культуры – культуры коптско-византийского Египта, донесенной до наших дней христианским населением страны. Об этой культуре неспециалистам известно значительно меньше, видимо, потому, что памятники архитектуры и искусства той эпохи не столь поражают воображение, как грандиозные пирамиды, величественные храмы, колоссальные статуи, неповторимые рельефы и фрески святилищ и гробниц эпохи фараонов. Но это отнюдь не умаляет их оригинальности, художественных достоинств и исторической ценности. Византийское искусство, в частности иконопись и фресковая живопись, оказавшее решающее влияние на искусство коптов, при своем становлении испытало значительное воздействие позднеегипетского искусства. Так, например, в иконах мы улавливаем некоторые особенности, присущие фаюмским портретам – изображениям усопших, писанным на досках восковыми красками или темперой и сменившим, особенно у греко-египтян, начиная, очевидно, с I в. н. э. древние погребальные маски[1].
Следовательно, изучение коптского искусства, помимо самостоятельного значения, во многом помогает уяснить искусство Византии, с которым так тесно связано искусство христианской Руси. Тем не менее до последнего времени древнейшие памятники всегда оттесняли на задний план памятники более позднего периода. Занимались последними значительно меньше, публикации, как правило, рассчитаны были на специалистов, а раскопки велись от случая к случаю и притом в масштабах весьма ограниченных.
Поразительные и, может быть, даже неожиданные открытия в резиденции нубийских епископов в Фарасе, которые посчастливилось сделать известному польскому археологу профессору К. Михаловскому и его сотрудникам, развернули перед нами если и не совершенно неведомые страницы культурной истории страны, то, во всяком случае, почти еще не читанные. Вот почему «чудо в Фарасе», как эмоционально окрестила пресса обнаруженные там фрески, привлекло внимание всего мира, а сообщения о работах польских ученых неизменно находили отклики на страницах газет и журналов пяти континентов. В результате значительно возрос интерес к коптскому Египту, которому несколько лет назад был посвящен отдельный зал на международной выставке в Эссене, где экспонировались фрески Фараса. В дальнейшем их показывали в Цюрихе, Вене и Париже. К сожалению, у нас, в Советском Союзе, открытия профессора К. Михаловского не получили достойного отклика (если не считать нескольких кратких заметок), хотя начало им было положено еще в 1961 г. и с тех пор опубликованы полные отчеты о двух первых раскопочных кампаниях и предварительные – о последующих[2]. Вот почему перевод книги К. Дзевановского вполне своевременен и оправдан.
Конечно, К. Дзевановский не специалист и, судя по всему, до поездки в Фарас археологией и историей Египта никогда не занимался, но он постарался очень добросовестно вникнуть во все, что увидел и узнал, а несомненная литературная одаренность и большой профессиональный опыт дали ему возможность ярко и наглядно описать и подвижническую работу археологов, которые не только находят памятники минувшего, но и сохраняют их для будущего, и быт археологической экспедиции, и сделанные ею открытия, и людей, с которыми пришлось сталкиваться, и страну, где довелось побывать. В увлекательном рассказе прошлое живо переплетается с настоящим; страницы, повествующие о событиях минувших веков, памятниках искусства и способах их консервации, перемежаются с другими, где речь идет, например, о косности и бюрократизме чиновников – увы! – всех стран мира, когда дело касается средств на ведение археологических раскопок.
Свои наблюдения, сообщения участников экспедиции К. Дзевановский передал точно; правда, иногда он проявляет чрезмерный восторг, но это естественно для журналиста. Однако там, где Дзевановский пытается самостоятельно излагать события прошлого или прибегает к помощи исторических параллелей и сопоставлений, сказывается порой отсутствие специальной подготовки и глубоких знаний, необходимых не только исследователю, но и популяризатору.
К. Дзевановский берет материал из вторых и даже третьих рук. Основным пособием ему служит книга английского журналиста Л. Гринера «Высотная плотина над Нубией»[3]. Но Л. Гринер отнюдь не претендовал на то, чтобы самостоятельно изложить историю древней Нубии – Куша. Его книга – более или менее добросовестная компиляция, изобилующая цитатами из источников и трудов специалистов, отдельные утверждения которых отнюдь не всегда бесспорны. Л. Гринер порой добавляет и свои собственные сомнительные предположения и неточные определения, иногда усугубленные и умноженные К. Дзевановским. Некоторые из них исправлены и оговорены в подстрочных примечаниях при редактировании книги. Но кое-что требует более подробных уточнений и разъяснений.