Почему эта книга названа именно так? Означает ли это, что путь актрисы выложен исключительно розами без шипов и расстилается под ее ногами красиво декорированный камнями, а по обочине – пейзажи, на которых отдыхают глаз и душа?
Вовсе нет. Дорога цветов (по-японски ханамити) означает то особое пространство, что существует в древнейшем традиционном театре кабуки, располагаясь перпендикулярно к сцене. Своеобразная тропа, по которой артисты могут входить на подмостки или удаляться с них, но главное для зрителя открылось позже – именно на дорогу цветов стали выходить их персонажи, чтобы сообщить нам нечто очень важное, поделиться высокими мыслями или душевными сомнениями. Таким образом, эта дорога становилась своеобразным моментом истины, наиболее выразительным приближением к тем, кто заполнял зрительный зал.
А для Алины Покровской каждый выход на сцену является таким и только таким моментом.
Вот уже без малого шесть десятилетий эта актриса служит единственному театру – Центральному академическому театру Российской (Советской) Армии. Неконфликтная, дружелюбная, несущая в себе все боли и радости, получившая заслуженную популярность, равную популярности известных актрис кино старшего поколения после выхода художественного фильма «Офицеры», узнаваемая на улицах, Алина Покровская осталась собой, не утратившей чувства собственного достоинства, не приобретшей высокомерия звезды. Хотя и является подлинной звездой.
Ей чужды многолюдные тусовки, соблазнительное для многих бесконечное мелькание в рекламах, скандалы и сплетни, выворачивание наизнанку своей души в разного рода многочисленных шоу – вся та жизнь на виду, что вовлекает сегодня в свой водоворот тех, кто страшится невостребованности, забвения и торопится убежать от времени.
Человек не напоказ религиозный, она бережно хранит в себе то, чем наградили родители, Господь Бог и жизненный опыт. Не стремится пластикой подправить лицо, вернув ушедшую молодость, с непоказным достоинством несет свое вдовство и по-прежнему, как в ранней юности, полностью погружается в работу. Хотя сегодня она занята всего в нескольких спектаклях, но отдает в них все силы души единственному делу своей жизни.
Каждый раз на протяжении всего творческого пути, в каждом спектакле Алина Покровская выходила и продолжает выходить на дорогу цветов, чтобы со всей присущей ей естественностью, органичностью, точнейшей разработкой любого характера поведать о том, что важнее всего для нее в профессии. Создается ощущение, что она всякий раз мысленно прокладывает перед собой этот путь – перпендикулярный к традиционным подмосткам, ведущий не просто к зрительному залу, а к каждому сердцу.
Это и есть дорога цветов актрисы, женщины, звезды…
И потому в книге об Алине Покровской не будет особой привязки к временной хронологии появления того или иного спектакля, фильма. Хочется, чтобы читатель представил себе именно дорогу цветов – ровную, протяженную, на которой каждое слово, каждый жест актрисы, каждое ее признание становятся откровением. А слова о ней режиссеров, критиков, зрителей воспринимаются как традиционные в театре кабуки восклицания публики во время действия: «Браво!», «Молодец!»
* * *
Книга замечательного литературоведа Дмитрия Владимировича Затонского «Художественные ориентиры ХХ века», вышедшая три с лишним десятилетия назад, научная, хотя и написанная живо, для широкого читательского круга, начинается поэтическим емким образом: «След есть то, что остается. Идешь вдоль моря по песчаному пляжу, а за тобой остаются следы. Но, чтобы их увидеть, надо оглянуться.
Десятилетиями мы не слишком любили оглядываться, шли вперед, занятые по преимуществу будущим и настоящим… и недостаточно интересовались реальным обликом мира нового, что создавался в результате нашего движения. Потому что и он, оказавшись за плечами, как бы попадал в прошлое.
Следы – не просто отпечатки жизни предков, любопытной, однако не слишком актуальной. Следы – это то, чем живы и мы, что неотторжимо от нашего текучего сегодняшнего бытия и так или иначе обуславливает наше завтра».
И рано или поздно наступает момент, когда необходимо оглянуться на оставленные кем-то следы, чтобы понять: и мы прошли, попадая в них, но не отдавая себе в том отчет.
И рано или поздно наступает момент, когда следы эти обретают черты, складывающиеся в твою собственную судьбу».
Вот и на этих страницах мне придется постоянно оглядываться, чтобы многое прояснить, расставив акценты и своей жизни.
1964 год. Может быть, начало 1965-го. На экраны выходит художественный фильм «Государственный преступник». Интригующее название тянет подростков в кинотеатры, и со своими несколькими одноклассницами я отправляюсь в расположенный поблизости от дома «Космос». Моя строгая бабушка перед тем, как отпустить меня, поспрашивала знакомых, которые уже видели фильм, и – разрешила!
Когда на экране появилась юная девушка с нежным овалом лица, широко распахнутыми огромными глазами, каким-то особым, хрустально-певучим голосом – я не могла от нее оторвать взгляда: следила за каждым жестом, каждым словом, каждой эмоцией, выражаемой ярко, но совершенно естественно. Так, словно она не играла роль, а жила собственной жизнью, жизнью самой обыкновенной провинциальной девчонки, удивительным образом сочетавшей в себе наивность, открытость и – житейский практицизм (как доброжелательно и в то же время настойчиво доказывала она женщине, продающей цветы на набережной, что надо продать их дешевле; как деловито в ресторане вынимала она из сумочки газету, делала пакет и складывала яблоки – ведь за все заплачено! Как умело, быстро накрывала стол в комнате того, кого считала своим отцом; как гордилась плащом, подаренным ей неожиданно обретенным папой…). Девчонки, попавшей волею судьбы в поистине необыкновенные обстоятельства.
