К пяти часам старое научно-литературное общество старой столицы провинции собралось в полном составе. Дон Сервандо, профессор теории литературы, закадычный друг, если ему верить, Нуньеса де Арсе и дона Рамона де Кампоамора, уже возложил – как бережно, создатель! – три четверти туловища на спинку кресла, а дон Мануэль, слащавый писарь из нотариальной конторы Тронкосо, уже произнес, как каждый вечер, свои прекрасные слова о черном плаще непроглядной ночи.
Общество – вот уже сколько лет! – ждало лишь этих последних знаков, чтобы объявить заседание открытым, а двери запертыми. Члены его, господа осмотрительные и консервативные – но, впрочем, любящие прогресс, только разумно понятый, и привыкшие день за днем совершенствовать свои привычки и манеры, – успели молча покурить, пролистать «Ла Тарде» и прочитать в ней некрологи, а также выпить по чашечке кофе. Никто не брал слова, пока не соберутся все. То было молчаливое соглашение, освященный годами обычай, который никто и ни за что на свете не осмелился бы нарушить.
Было принято обсуждать серьезные вопросы, связанные с политической и экономической жизнью страны, и лишь изредка, как маленькая вольность, допускалась беседа о возлюбленных
Альфонса XII или почти невероятной ловкости тореро Маццантини.
Запевалой выступал, как правило, дон Сервандо, приходивший почти всегда последним. Однако в тот день, едва профессор собрался начать свои разглагольствования, как дон Даниэль, косматый дон Даниэль, сделал ему знак рукой, как бы призывая к молчанию и в то же время прося слова, и сказал:
– Сеньоры, я много лет изучал вопрос, который всегда не давал мне покоя. Вчера вечером я наконец добрался до его сути, так сказать, нашел ключ к загадке. Если вы позволите…
Дон Даниэль был старый бородатый врач, федералист-республиканец. Говорят, в юности у него был роман с одной герцогиней, весьма влиятельной при дворе, и когда дама ему надоела и он объявил ей это, она, рассвирепев, бросила ему в лицо склянку купороса, от чего остался ужасный шрам на шее и подбородке. Что в этом рассказе правда, сказать трудно, поскольку шея и подбородок дона Даниэля утопали в бороде и совершенно не поддавались обследованию. Члены общества сделали ему знак говорить, и дон Даниэль глухим от волнения голосом начал излагать свои мысли:
– Сеньоры, экономике нашей страны угрожает крах, это давнишнее явление, и пора уже перестать жаловаться и искать выход. Я буду краток и в немногих словах обрисую вам ту единственную меру, которой мы должны добиваться от властей: в Испании, друзья мои, надо, не мешкая, уничтожить всех коз. Да, коз надо истребить, чтобы мы могли жить спокойно. В Испании, сеньоры, низкий жизненный уровень, потому что у нас нет промышленности. Обратим взор за границу, и нам нетрудно будет увидеть, что страны с процветающей промышленностью – Англия, Пруссия, Франция – подняли уровень жизни своих граждан на невиданную высоту. И вот я спрашиваю вас, сеньоры, почему в Испании нет промышленности? Ответ напрашивается сам собой: в Испании нет промышленности, потому что испанцы не склонны работать. Что же, ленятся они или у них мало-помалу отбили охоту работать? Я много думал об этом и излагаю вам прежде, чем кому-либо, мои размышления, еще не вполне упорядоченные. Испанец мало склонен к работе, потому что, не будем себя обманывать, нация разорена. Не пугайтесь, мой тезис конструктивен. Почему разорена наша благородная и старинная нация? Да потому, что мы не едим мяса. А испанский народ, мои дорогие друзья, не ест мяса потому, что Испания вопреки всему, что о ней говорится, не скотоводческая страна. Знаете почему? Ответ очень прост. Испания не скотоводческая страна, потому что в ней нет пастбищ. Кроме нескольких участков на северном побережье, в Испании пастбища либо выжжены, либо вообще исчезли. Можно ли помочь этому горю? Я думаю, да. Рассмотрим причину: в нашей стране нет пастбищ, потому что не выпадают дожди. А почему нет дождей? Меня могут спросить, чем виноваты мы, испанцы, что на нашу землю не падает божественная благодать, именуемая дождем? Очень просто: дождь не падает на наши поля, потому что у нас нет лесов. А этому нельзя помочь без быстрого вмешательства властей. В Испании нет лесов потому, что, как только появляется деревце, как только нежный росток показывается из-под земли, чтобы насладиться теплой лаской солнца, – цап! – приходит коза и съедает его. Покончим с козами, если мы хотим процветать и идти вперед! Другого решения нет.
Дон Даниэль тяжело уронил голову на грудь. Столько лет неустанных трудов! Друзья в этот вечер смотрели на него с особенной нежностью…
