Эта история стала моим авторским достоянием совершенно случайно. Уже после того, когда сборник новелл был подготовлен к печати, и незадолго до завершения необходимых формальностей, сопутствующих любой публикации, на юбилее одного моего близкого друга я познакомился с действующим сотрудником ФСБ РФ. На этой вечеринке в ходе непринуждённой беседы я вкратце поведал чекисту о жанровых особенностях этих художественных историй.
— Вы знаете, а ведь у меня тоже есть документальный материал, который может заинтересовать вас, — сказал он мне. — Думаю, он может быть использован для вашего нового рассказа. И в нём у вас будет та же возможность положить в основу сюжета заключение судебно-психиатрической экспертизы по уголовному делу, как и во всех других ваших произведениях…
Признаться, я ничего не ожидал в продолжение этого ни к чему не обязывающего разговора. Но каково же было моё удивление, когда буквально на следующий день он позвонил мне и спросил, где можно со мной встретиться, чтобы продать мне бумаги…
Так появился сюжет для очередной новеллы. Осталось только преобразовать его в приемлемую литературную форму и придумать название. Но здесь меня поджидало ещё одно удивление — название новеллы поместило её в начало этого сборника, поскольку очерёдность расположения в нём моих сочинений была подчинена самому простому порядку — алфавитному. И последнее стало первым.
Нет ничего хуже дурного предчувствия сразу после пробуждения, когда в окно твоего жилища вползает серое безжизненное утро. Я оглядел беспорядок своей комнаты и отыскал глазами белеющий в мутном свете циферблат. Стрелки показывали 7 часов 30 минут. «Зачем я согласился с судьёй на рассмотрение этого дела на десять утра?
Дурак!», — в который раз я выругался на себя за то, что опять из-за собственной недальновидности придётся в утренней давке метро, зажатым сонными и злобными людьми, ехать из одного конца Москвы в другой. Спал бы себе спокойно. После обеда бы — самое то. Как ни заставляй свой организм переключиться на график жаворонка, совиную натуру не переделаешь. Я встал и отключил электронное пиликанье будильника.
— Ничего, Жорик, крепкий кофе тебя взбодрит, — сказал я себе, укладывая пену для бритья на свою щетину. — Сон ты видел странный, конечно, но это так, из воспоминаний. Типичное пережёвывание прошлого. Выплюнь эту умственную жвачку и забудь. Чёрт!..
На левой щеке краснела царапина от бритвы. Порезаться безопасным станком? Не к добру это. Ой, не к добру.
Две чашки кофе нисколько не развеяли мрачные мысли. Ночной эпизод снова и снова в замедленном действии прокручивался в мозгу. Зачем этот ребёнок счёл нужным так неожиданно напомнить о себе? За столько лет он ни разу не снился мне, я уже почти забыл этот случай, а тут вдруг… Кстати, в каком году это было? В 91-ом…
Лето на Урале в тот год выдалось жарким и душным. Вместо того чтобы устроить себе нормальный отдых — кататься целыми днями на мотоцикле, купаться в озере и клеиться к девчонкам на пляже, — я целый месяц торчал в прокуратуре своего родного, но нелюбимого городка. Практика после третьего курса юридического института была ознакомительной, и было совсем необязательно самозабвенно отдаваться следственной работе, но в двадцать лет это мне казалось интересным. Я был прикреплён к следователю Кудряшову, молодому, деловитому и энергичному сотруднику. Всё это время он был для меня старшим товарищем. С ним я впервые участвовал в обысках, осмотрах, допросах. В один из первых дней июля, ближе к вечеру, в его кабинет заглянул милиционер, пожилой капитан.
— Здорово, Андрей, — поприветствовал он Кудряшова. — Ты сегодня дежуришь? У нас труп. Утопленник. На Севастопольской улице…
— Я так и знал! — Андрей хлопнул ладонью по столу, шутливо изображая недовольство. — Вот когда дежурит Новиков — тишина и покой во всём городе. А если я или Галина, то кто-нибудь обязательно зажмурится… Погоди, откуда на Севастопольской мог взяться утопленник? Там не то что водоёма поблизости, канавы приличной никогда не было.
— В колодце нашли, — кратко ответил капитан.
Что-то бормоча себе под нос, Кудряшов начал собирать свою «дежурную» папку с пустыми бланками протоколов. Встав из-за стола, он обратился ко мне:
— Поедешь со мной?
Я с радостью согласился. В моём воображении уже замелькали сцены из детективного фильма, и я играю в нём главную роль. Утопленник — это важный свидетель, которого устранила банда, недавно ограбившая банк. У этой преступной группы связи с мафиозными структурами страны. Далее следовали обыски, аресты, допросы. Во время захвата главаря банды один из наших сотрудников ранен, я беру его пистолет и продолжаю преследование особо опасного рецидивиста. В смертельной схватке враг повержен. Мне вручают высокую награду и сообщают об этом по телевизору. Кстати, в каком-то из эпизодов этого фильма я спасаю жизнь милой очаровательной девушке, которая в тот же день влюбляется в меня…
Когда наш милицейский «уазик» подъехал к месту происшествия, утопленника уже достали из колодца. Им оказалась девочка, возраст которой был три года и восемь месяцев. Врачи «скорой помощи» томились на жаре в ожидании нас возле частного дома, в котором случилось это несчастье. Родителей девочки допрашивать в этот момент было бессмысленно. Они только что приехали с работы и безутешно рыдали над телом дочери. Из всех людей, у которых можно было что-то выяснить, был дедушка погибшей. Он нам и поведал о том, как случилась трагедия.
![Шпагат счастья [сборник]](/storage/book-covers/18/18210fd45f1eb70de7ae3f5db8a68688e42c2aa5.jpg)
