— Здравствуйте, товарищи, здравствуйте! Загорели летом, подросли? Э-э, да у вас и новенькие есть! Это кто в гимназической тужурке? Новоселов? Садитесь, Новоселов. На первой парте Горинова Клава? Нашей поварихи дочь? А рядом с ней Зорин Сергей? Такой маленький, худенький!..
— Клавдия Ивановна, Зорин во вторую группу экзамен сдал!
— Через группу перепрыгнул!
— Конфетами симпатию угощал!
Ребята загоготали, как гуси. Курносое лицо девочки, что сидела рядом, вспыхнуло множеством веснушек. Она закрыла его руками. Руки тоже были в веснушках, словно всю ее кто-то забрызгал краской.
Сережа ткнулся носом в парту. Эту рыженькую Клаву он только и узнал на экзаменах. Первыми задачу решили, математик выставил их из класса. В коридоре рыженькая спросила, сколько у Сергея в ответе и от радости, что у нее столько же, проглотила леденец, а другую липучку сунула Сереже. Вот и вся симпатия!
— Я вам новичков обижать не дам! — погрозила пальцем учительница и тоже засмеялась. Тонкая, стройная, в синем ситцевом платье с белыми горошинками, она и сама походила на школьницу.
— Клавдия Ивановна, Валька Гуляй летом в Самару ездил!
— Пусть расскажет!
— Это все равно обществоведение!
Горошинки на плечах у Клавдии Ивановны пошевелились.
— Какой Валька Гуляй? У нас нет такого. Может, вы хотите сказать — Валя Гуль? Давайте послушаем.
Черный как галчонок мальчишка подскочил за партой и затараторил, размахивая руками:
— Мы с мамой ездили на пароходе… На пароходе с мамой. Только не в Самару, маленько поближе. В деревню за мукой… Там мука чуточку дешевле. Знаете, ребята, какая Волга?! — он раскинул руки и зажмурился. — Громадная! А волны прямо с дом!..
— И это все?
— Все! — подтвердил Валька.
— Врет он, не был нигде!
— Во сне видел! Валька во сне бегает!
Валька поднял черную стриженую голову и перекрестился враз обеими руками.
— Ей богу, ездил! Честное слово!
Класс расхохотался.
— В комсомол собирается, а крестится!
— А раз вы не верите!
Клавдии Ивановне, наверно, нравился этот разноголосый шум. Она стояла и улыбалась. И так же весело, как у ребят, блестели ее смешливые глаза.
Но вот за партой неловко приподнялся широкоплечий парень и желчно сказал:
— Хватит Валькины сказки слушать. Вы нам, Клавдия Ивановна, объясните, почему революцию налево-направо продают.
— Как продают? Кто продает? — не поняла учительница.
— А то не знаете?.. Свободную торговлю открыли — раз, хозяевам разрешили батраков держать — два, капиталистам — фабрики иметь. Рожки да ножки от революции оставили…
У парня были большие в глубоких впадинах глаза, он говорил отрывисто, с хрипотцой и очень ядовито, словно Клавдия Ивановна была в чем-то виновата.
Сережа несмело поднял голову. Ух, сердитый какой! И хромой. Вон костыли стоят.
— Почему частную торговлю открыли?
— Снова буржуев плодить? — загалдели ребята.
Лицо Клавдии Ивановны стало серьезным. Она дождалась, когда утих шум, и подошла к партам поближе.
— Кричите и не соображаете. Никто революцию не продавал и не собирается продавать. Мы ведь об этом уже говорили. Нужно было накопить силы, партия взяла курс на новую экономическую политику…
— И куда катимся с этой политикой? — перебил хромой. — К царскому режиму?
— Глупости, Чуплай! Как вам не стыдно? — вспыхнула Клавдия Ивановна, и щеки у нее порозовели. — Это шаг назад и вместе с тем шаг вперед. И уже на одиннадцатом съезде партии Ленин сказал — отступление закончено.
Парень упрямо гмыкнул.
— Может, и окончилось бы, если бы Ленин был здоров. А без Ленина шиворот-навыворот пошло. Троцкий предлагает заводы закрыть, а Бухарин — мировой буржуазии рынки в России отдать. Что, неправда?
— Правда. Но партия дает решительный отпор и Троцкому и Бухарину.
— Чихают они на этот отпор! Оппозицию надо бить, чтобы мозги у нее вылетели. Распустились без Ленина…
— Клавдия Ивановна, а как здоровье Ленина?
— Что с ним, Клавдия Ивановна?! — Поднялся такой шум, что учительницу стало не слышно.
— Ти-хо! — зычно крикнул хромой.
Клавдия Ивановна улыбнулась.
— Ленину лучше! Он скоро вернется на работу… — Она хотела еще что-то прибавить, но Валька захлопал в ладоши, а за ним весь класс. Словно буйный ветер ворвался в окна, закружил и заметался по комнате. Хлопали ребята, девочки и сердитый хромой, который только что требовал порядка, и сама Клавдия Ивановна.
Сережа тоже хлопал и радовался: Ленин поправляется!.. Хорошо здесь, обо всем можно спросить, и на все Клавдия Ивановна отвечает. А может, во второй ступени все уроки такие?
Спрашивали обо всем: когда придет коммунизм, почему Интернационал называется третьим, почему нет учебников. Но вот Клавдия Ивановна раскрыла тетрадку.
— А теперь, друзья, я буду вас знакомить с программой…
В это время зазвенел звонок, и все засмеялись.
— Ай, как быстро время пролетело! — удивилась учительница. — Чего же я в журнал запишу?
— Беседа по обществоведению! — подсказал Чуплай, и Клавдия Ивановна согласилась.
На перемене ребята расхаживали по коридору, о чем-то громко спорили и смеялись, а новичок одиноко стоял в углу. Заговори с кем-нибудь, опять на смех поднимут. Сережа, наверно, простоял бы так всю перемену, но подошел долговязый Женька Новоселов, с которым они вместе поступили в Абанер. Женька сладко потянулся и похлопал Сережу по плечу.
