Вурсак Антон
Звук тишины
Темное и высокое небо с бегущими вникуда облаками было холодным и недосягаемым.
В наполненной мраком пустоте кружились редкие снежинки, огромные и бесформенные, похожие на разварившиеся хлопья какой-то каши. Расплывшаяся чавкающая масса под ногами, ветер, вползающий в подворотню как бесцветная умирающая тварь. Черные дома- огромные каменные коробки, населенные существами без глаз, с мыслями, похожими на мутный осадок на дне пивной кружки, существа без голоса, без ненависти , без цвета , существа, живущие в призрачной стране, где нет ни добра ни зла - зловонное стадо, понимающее только язык бича, матери, пожирающие своих детей, отцы, поднимающие руку на своих дочерей...в этом сумрачном месте тени скрадывали все различия, в этом царстве смерти палач шел под нож палача безропотно, с выражением рабской угодливости на лице.
Он повернул голову- чуть позади в сумерках маячила какая-то тень, вязкий мрак преобразил ее, расплескал осколки по лужам, среди дробящегося света фонарей, среди мерцания неона, среди бледно-голубого света. Но по мере того, как он приближался к этой фигуре, тень приобретала определенные очертания. Проступали в сиреневом мареве потертые лацканы черного шерстяного пальто, ботинки с гордо торчащими вверх носами, серые выглаженные брюки, но эту фигуру венчало нечто страшное, увидев это он чуть не задрожат, неистовый ужас пригвоздил его к меступриземистую, крепко сбитую фигуру украшал огромный, красно коричневый кусок мяса. Кусок был испещрен беловатыми прожилками , местами розовый, местами уже посеревший, с него по шее существа стекала тонкая струйка черной крови. Там, где она встречалась с воротником рубашки расплывалась тошнотворная коричневая клякса. Он закричал, страшно и отчаянно, и бросился бежать, в безумном калейдоскопе смешались шершавые стены, жидкая грязь, мокрый асфальт, синие облака, черные клешни деревьев, огни и тьма. Он упал, закрыл глаза, но и с закрытыми глазами видел эту сумасшедшую карусель и откуда-то из бархатного мрака неба, оттененного сиянием звезд, тянулась когтистая рука Дьявола.
Он открыл глаза. "Парень, тебе, что плохо"- донесся откуда-то голос. Он открыл глаза. Над ним склонилось озабоченное лицо, обрамленное чем-то белым, лицо исполненное сострадания, но вместе глаз на этом лице зияли два черных пятна, два пятна, похожих на выжженные ямы в дымящейся земле. Тени людей на стенах...* Театр теней. Спектакль, режиссер которого давно лежит в могиле, пожираемый червями. Он лежал спокойно, эти черные пятна вместо глаз больше не пугали его - он понял, что куда бы он ни пошел, он везде будет видеть такие же бельма вместо глаз, что везде в изломанных закатным солнцем окнах, возникнет лицо, которое не может принадлежать живой твари. В залах из мрамора и слоновой кости, из бронзы и стали , из стекла и пластика, среди водоворота толпы, исчезающего в подземных проходах - он ни встретит никого, кроме людей-призраков, людей тьмы, людей с черной печатью на лицах. Небо становилось ближе, оно словно придвинулось к земле, бледные хризантемы звезд склонились над ним, воздух свободы вливался в легкие. По краям еще мелькали белесые сгустки света, потом этот свет стал желтым, запахло чем-то кислым, его легкие сжались в болезненном спазме и огромный красный шар разорвался под потолком... У тьмы был горький привкус, привкус крови на губах, сквозь шум океана в ушах он услышал- "четвертая овердоза за сегодня... не вытянет... туда им и дорога этим сволочам поганым..."
1 По свидетельству очевидцев, во время атомной бомбардировки Хиросимы тепловая волна была столь мощной, что близко к эпицентру от людей оставался только темный след, обозначавший место, где они стояли. (Oskar Nash "World War II-faces"-1998г.)
