«Ну можно ли быть такой дурой!» – вздохнула Надежда, глядя вслед большой красной машине.
Вот машина издевательски мигнула задними огнями и скрылась за поворотом дороги.
– Ну можно ли быть такой доверчивой дурой! – повторила Надежда вслух.
Ей никто не ответил, автобусная остановка была пуста. Надежда Николаевна снова вздохнула и уселась на лавочку, сначала придирчиво осмотрев ее на предмет чистоты. Делать было совершенно нечего. Солнце прошло уже половину своего пути и понемногу клонилось к западу. В воздухе стояло жаркое марево, какое бывает в конце июня. От белых цветов у дороги одуряюще пахло медом. Басовито гудели пчелы. Было тихо и скучно.
– Черт знает что! – громко сказала Надежда, чтобы развеять это сонное благолепие.
Настроение у нее было отвратительное. Самое противное заключалось в том, что злиться в данной ситуации можно было только на себя, на свою глупость, неосторожность и доверчивость.
Все началось вчера после обеда, когда раздался телефонный звонок подруги Милки.
– Надя! – кричала та в панике. – Надя, выручай!
– Да что еще случилось? – встревожилась Надежда. – Ты как в городе оказалась? Ты же должна была в Пушгоры уехать...
– Так в этом-то все и дело! – завопила Милка, она вообще по телефону разговаривала всегда так, как будто, не доверяя телефонной связи, старалась докричаться до абонента напрямую.
В процессе дальнейшей беседы, происходившей на повышенных тонах, выяснилось, что в Пушкинские Горы Милка должна ехать завтра, но ехать она никак не может, потому что Сандра родила раньше срока и Милка не может ее бросить.
«Начинается...» – успела подумать Надежда.
Сандра – Милкина собака, замечательной красоты и ума немецкая овчарка, Милка относилась к ней с большим трепетом, а Милкин муж в собаке души не чаял. Роды у Сандры были первыми, все прошло благополучно, но муж строго-настрого запретил Милке покидать новорожденных щенят. Милка в данный момент была в отпуске и рассчитывала до собачьих родов съездить проветриться в Пушгоры, а то что за отпуск такой – дома сидеть. Но не получилось.
– Надя, – Милка перешла к делу и даже понизила голос, – езжай завтра вместо меня, а то путевка пропадет.
– Да ну что ты! – отмахнулась Надежда. – Мне на дачу надо, и вообще...
Под «вообще» подразумевалось нежелание срываться с места вот так, с бухты-барахты, и еще Надежда Николаевна не хотела оставлять мужа одного.
Не подумайте плохого, Сан Саныч был очень порядочным человеком, Надежда и представить себе не могла, что он использует ее неожиданное отсутствие для того, чтобы привести в квартиру молодую сотрудницу, просто муж много работал, и Надежде Николаевне не хотелось оставлять его без своей заботы и внимания.
Кроме того, было еще кое-что.
Уже больше года Надежда Николаевна Лебедева, симпатичная интеллигентная женщина пятидесяти лет (нужно смотреть правде в лицо), нигде не работала. Это случилось не по ее вине, просто институт, где Надежда трудилась очень много лет, претерпел реорганизацию, и их отдел сократили полностью, не разбираясь, кто хороший специалист, а кто просто балласт.
Первое время Надежда очень расстраивалась, а потом успокоилась – как известно, к хорошему привыкаешь очень быстро. Тем более что муж всячески приветствовал Надеждину свободу и слышать не хотел о том, чтобы жена пыталась искать новую работу. Но многочисленные знакомые доставляли Надежде Николаевне некоторые неприятные минуты – ей казалось, что кто-то смотрит на нее свысока и считает домохозяйкой в самом плохом смысле этого слова – дескать, мается тетка от безделья, тупеет от сериалов и бесконечно вылизывает квартиру, а больше и дел-то у нее никаких нет.
Первое время друзья и родственники беспардонно пользовались Надеждиной свободой и давали ей множество поручений: поехать, привезти, посидеть, проводить, подежурить, забрать или, наоборот, отдать, получить, погулять и проверить уроки. В конце концов Сан Саныч вежливо, но твердо такое поведение близких пресек, и Надежда зажила как белая женщина: занималась своим здоровьем, плавала в бассейне и даже записалась на занятия какой-то особенной йогой.
Однако голова ее, привыкшая усиленно работать, сейчас была свободна. И в голове этой появлялись разные мысли. Хорошо если с теми же самыми знакомыми происходили разные занятные криминальные истории – в этом случае Надежда была начеку и тут же мчалась на помощь. Даже когда ее об этом не успевали попросить, ехидно говорил в таких случаях ее муж Сан Саныч, который очень такого Надеждиного поведения не одобрял, утверждая, что нельзя безнаказанно испытывать судьбу и что жена его когда-нибудь может серьезно пострадать от своего безрассудства и авантюрных наклонностей.
Впрочем, такое Сан Саныч говорил редко, потому что Надежда зорко следила, чтобы муж про ее приключения ничего не узнал – во избежание семейных сцен.
Но как назло за последнее время ничего со знакомыми не случалось, и Надежда Николаевна сильно заскучала. Муж даже утверждал, что у нее портится характер.
Но от Милки не так-то легко было избавиться: уж если она решила выпихнуть Надежду в Пушгоры, то ни за что не отступится.
