Я сидела на небольшом, почти полностью погруженном в воду, камне и размышляла о бренности бытия. Ну почему я не такая как все? Я русалка, но несколько отличаюсь от своих сородичей. У меня нет длинных зеленых волос, да и глаза мои унылого серого оттенка, тогда как у остальных они синие, большие и выразительные, в обрамлении пушистых ресниц. Я еще раз взглянула на троицу русалок, что считались самыми красивыми и какой месяц подряд перевыполнили план по утопленникам, отчего на каждой из красавиц поблескивала очередная розовая жемчужина в волосах, я горько вздохнула и взбила хвостом свое отражение. Капельки возмущенно зашипели на, разогретом под жарким летним солнцем, камне, и пропали, оставив после себя очередную порцию сыпи. Это несправедливо! Ну, подумаешь, плод любви человека и русалки, как такое произошло, можете и не спрашивать, сама не знаю, как я только не пытала маму, она молчит. В детстве со мной никто не хотел играть, на меня постоянно косились и показывали пальцем, шушукались за спиной и открыто смеялись в лицо. За всю жизнь я не смогла заманить ни одного мужчины на дно, ну не хочу я убивать, просто потому что так надо! Только мама знает о моей мечте и, как ни странно, искренне желает ее исполнения. А хочу я простого человеческого счастья — любящего мужа, неугомонных детишек и небольшой садик под окнами нашего пряничного домика. Всем известно, что русалки очень редко женятся, потому как, цветущий буйным цветом нарциссизм не дает возможности дарить любовь кому-то еще, кроме себя, да и тот факт, что мы — нечисть, играет также не последнюю роль. Но однажды, как рассказывали старейшины, был заключен такой союз, правда, никто уже не помнит ни имен, ни дат того неординарного события, и у меня есть веские причины подозревать, что те двое были не просто русалками, может, они также, как и я — плод союза человека и нечисти.
Солнце уже тихо начало свой побег за горизонт, я с удивлением отметила тишину, нарушаемую лишь тихими всплесками на поверхности воды, а затем вспомнила и скорчила мину. Сегодня бал. Некое представление новичков, представление старейшинам и ритуальное поедание, как говорит мама, маринованной рыбки. Только вот я почему-то все же думаю, что не морепродуктами они балуются, ох, не ими. Но долго сидеть я тут не собиралась, именно этой ночью я решила сбежать из дома, кто знает, может и я когда-нибудь встречу свою любовь. Был у меня один секрет, о котором не знал никто, даже мама. Каждый месяц, в день, как только на небе появляется тонкий серп молодой луны, мой и так не являющийся предметом особой гордости хвост, линяет. Ну что сказать, выглядит сие действо, конечно, отвратительно, да и чешуйки потом долго приходится вылавливать, чтоб никто не увидел, но две прекрасные стройные ножки, которыми так приятно пройтись по прогретой за день земле, ощущая каждой клеточкой ласковое прикосновение травы. Когда чувство абсолютной свободы переполняет существо, хочется дышать полной грудью, жадно глотая свежий воздух, сотканный из ароматов хвои и сырой земли. Ради этого можно и потерпеть насмешки своих сородичей. И до наступления этого момента мне нужно уплыть поближе к какому-нибудь большому городу, уж там-то шансов побольше будет. Только вот куда, я еще не решила, были, конечно, пожелания, но вряд ли моих скудных познаний о родном мире хватит для удачного осуществления моей мечты. Да еще и сирены, и это я не про морских своих сестер, что заставляют корабли биться о скалы, зачаровывая путников своим прекрасным пением, а о сухопутных блудницах. Понятия не имею, откуда они взялись, вероятно, очередной, но не очень удачный эксперимент молодых и неопытных магов-некромантов, да и появились они сравнительно недавно, но было между нами некое напряжение. К нам они старались не подходить, да и русалки с сиренами с ними знакомства не слишком уж жаждали, только вот стоит увидеть им одну беззащитную меня, как есть убьют. Аа, ладно, на месте разберемся.
Я распласталась на теплом валуне, мысленно находясь уже далеко отсюда, как что-то привлекло мое внимание, нечто, что выбивалось из стройного хора цикад. И, кажется, это были люди. Да, два мужских голоса, первый — уверенный, глубокий баритон, что-то ровно говорил спутнику, тот, в свою очередь, лишь выразительно сопел в ответ. Мне стало интересно и как истинная леди, не всколыхнув поверхности водоема, погрузилась в воду, в одно мгновение, оказавшись скрытой прибрежными кустами от нежданных гостей.
— Карн, ты слышал, что сказал Оракул. Не спорь.
— А если вы не так поняли его, господин?
С безысходной надеждой спросил фальцет.
— Ты сомневаешься во мне? Или в нем?
Не меняя интонации, спросил первый, нервно дернув слегка заиндевевшим хвостом, подумала было, не превратился ли товарищ в лед, на что тот вполне себе бодро принялся что-то втолковывать собеседнику, видно привык к подобному поведению и не слишком придавал ему внимания.
— Ты все помнишь? Сосредоточься и не подведи меня. В случае, если я не вернусь, отдашь это, — тут произошла небольшая пауза, — сам знаешь кому.
— Да, господин.
Послышалось шуршание, сначала на землю аккуратно поставили что-то тяжелое, кидая сверху, судя по звуку, рубаху. Стоп. Да он же раздевается! Сейчас! Он что, хочет утопиться? Или он из тех слабоумных придурков, что решили пополнить запас живой воды? Ох, ты ж, чтоб его блудница поцеловала, мне ж потом уборки на неделю! И почему все нездоровые на голову прутся именно сюда? Меж тем шевеление за кустами стихло, разговоры прекратились, а кто-то отчетливо стал постукивать зубами. Ой, наверно, они все слышали.
