Браунсвикская школа для девочек, Колдвелл, Нью-Йорк
Муравьи под кожей.
Рейдж переминался с ноги на ногу, чувствуя при этом, как кипела кровь в его венах, а пузырьки щекотали каждый гребаный дюйм его плоти. И это далеко не все. Мускулы по всему телу подрагивали в произвольном порядке, от спазмов дергались пальцы и колени, плечи сжались так, будто он готовился ударить по чему-то со всей дури.
Он окинул взглядом неопрятное, заросшее поле перед собой в миллионный раз с тех пор, как материализовался на своей точке.
В то время, когда Браунсвикская женская школа еще работала, поле представляло собой раскатистую лужайку, которую исправно косили весной и летом, листву убирали по осени, а зимой ее накрывала снежная простыня, словно с обложки детской книги. Сейчас лужайка превратилась в поле для тач-регби[1], усеянное сучковатыми кустами, которые могли нанести паховой области нечто большее, чем эстетический ущерб; молодыми деревцами — уродливыми, бесформенными внуками более взрослых кленов и дубов — и поздне-октябрьской пожухшей травой, на которой без проблем расшибешься, если надумаешь бежать спринт.
По аналогии, кирпичные здания, когда-то предоставлявшие уют привилегированным деткам местной элиты, без тщательного ухода старели весьма скверным образом: окна разбиты, двери прогнили, подкосившиеся ставни хлопали на холодном ветру, словно призраки не могли решить, чего они хотят: чтобы мир только слышал их, или еще и видел.
Это был кампус из «Общества мертвых поэтов»[2]. Причем сразу по окончании съемок в 1988 году все упаковали вещички, и с тех пор сюда никто не заглядывал.
Но помещения не пустовали.
Рейдж сделал глубокий вдох, и рвотный рефлекс мгновенно стиснул горло. В заброшенных спальнях и учебных классах скрывалось столько лессеров, что было нереально отличить личный запах каждого от общей вони, забивавшей синусовые пазухи. Господи, он словно засунул голову в помойное ведро и сделал такой вдох, будто в мире вот-вот кончится кислород.
Причем кто-то примешал детскую присыпку к протухшей рыбе и слизи.
На десерт, так сказать.
Когда мурашки под кожей снова станцевали ламбаду, он приказал своему проклятью попридержать коней, потому что, да, зверь и так вылезет наружу очень и очень скоро. Рейдж даже не попытается сдержать проклятье… правда, тормоза его в любом случае не остановят… и хотя в обычное время это не всегда хорошая мысль — спустить дракона с поводка — этой ночью он станет преимуществом во время наступления. Сколько лессеров ждет Братство Черного Кинжала? Пятьдесят? Сто пятьдесят?
Много, даже для них… так что да, маленький… подарок… от Девы-Летописецы придется кстати.
К слову о козыре, припрятанном в рукаве. Больше века назад Мать расы наградила его персональной прошивкой, программой по коррекции поведения, настолько обременительной и неприятной, настолько непреодолимой, что она, на самом деле, помешала ему окончательно превратиться в капитального мудака. Если Рейджу не удавалось контролировать уровень энергии и свои эмоции, все черти ада срывались с цепей.
В буквальном смысле.
Да, в течение прошлого столетия он трудился, чтобы зверь не сожрал его родных и близких, или не обеспечил им заголовок «Парк Юрского Периода среди нас!» в вечерних новостях. Но, учитывая, с чем сейчас столкнулись он и его братья… и насколько изолированным был кампус? Если повезет, огромный ублюдок с фиолетовой чешуей, острыми, как бритва, клыками и неутолимым голодом всласть наиграется в Нобу[3]. Хотя, с другой стороны, диета из одних лессеров — то, что доктор прописал.
Только бы ни один из Братьев не попал в шаурму. И без людей на закуску или десерт, премного благодарен.
И последнее скорее из необходимости сохранять тайну, чем из нежных чувств. Ежу понятно, что бесхвостые крысы никуда не выходили без двух вещей: без полудюжины эволюционно неполноценных, полуночных приятелей-придурков и без гребаных сотовых телефонов. Блин, Ютуб — заноза в заднице, когда необходимо держать войну с немертвыми в тайне. Почти две тысячи лет сражения вампиров с Обществом Лессенинг не касались никого кроме самих воюющих, и он ненавидел людишек за то, что они не могли просто заниматься тем, в чем были поистине хороши — разрушать окружающую среду и указывать друг другу, что говорить и думать.
Проклятый интернет.
Переключив внутреннюю передачу, чтобы преждевременно не пойти в разнос, Рейдж нацелил объектив своего взгляда на мужчину, скрывавшегося примерно в двадцати футах от него. Эссейл, Хрен-Знает-Чей Сын, был одет в похоронный черный, его темные, как у Дракулы, волосы не нуждались в камуфляже, на красивом-как-грех лице настолько глубоко отпечаталось желание убивать, что невольно проникнешься к парню уважением. К слову о кардинальном повороте на сто восемьдесят градусов. Парень сдержал обещание и оборвал деловые связи с Обществом Лессенинг, предоставив голову Старшего Лессера к ногам Рофа.
Он также выдал координаты этой дыры, которую убийцы использовали в качестве главного штаба. Ииииии вот как они все оказались здесь, по самые яйца в траве, дожидаясь, когда цифры на часах, синхронизированных Ви, покажут 0:00.
