Однажды в Ледовый век трое мужчин ехали верхом в Совиный Крик, где было зимовье Донии из Хервара. Стояло оно на Жеребячьей реке в четырех днях пути на северо-запад от ближайшего поселения Фульда, и гостю из Арваннета тяжело давалось путешествие.
Солнце в том месяце вошло в знак Лося и теперь оставалось на небе дольше, чем длилась ночь. Однако вокруг ещё было белым-бело; затверделый снег скрипел под копытами. Ветер, дувший наискосок низким лучам вечернего солнца, приносил из-за горизонта дыхание тундры, а из-за неё — дыхание ледовых гор.
Местность же, окружавшая путников, скорее напоминала тайгу: она была холмистая, большей частью открытая, вся изрезанная синими тенями, но и лесистая — здесь, росли темные сосны, плакучие ивы, березы, ветви которых пока покрывали только льдинки. Цвет неба разнился от лилового на востоке, где уже проглянули первые звезды, до бледной голубизны зенита и зелени вокруг кроваво-красного диска. Вверху в своих гнездах каркали вороны. Высоко над ними парил ястреб, озаренный предзакатным сиянием. Перепела, словно на колесах, разбегались направо и налево от всадников. Из зарослей ежевики величественно взмыл фазан. На гряде холмов, ограничивающей кругозор с юга, паслось, добывая из-под снега мох и остатки травы, несколько сотен больших копытных животных: степные олени, лошади, буйволы и карликовые бизоны рядом. Время от времени слышался лай невидимой дикой собаки, и койот воем отвечал ей. Обильна была земля, которой владел род Хервар.
Двое мужчин были местные уроженцы — истые рогавики. На это указывали высокий рост — стремена на их лохматых пони были опущены низко, — широкие плечи, поджарые тела, а ещё светлая кожа, длинные головы, широкие скулы, короткие носы, раскосые глаза. Они и одеты были похоже — в отороченные бахромой рубахи и штаны из оленьей кожи, расшитые крашеными иглами дикобраза, мягкие полусапожки, шерстяные плащи с капюшонами. У каждого было по два ножа: тяжелый резак и легкий — для метания; у седла — крепкое кабанье копье, топорик, лук, колчан и аркан. Рыжий Згано заплетал волосы в косички и закручивал на затылке, темно-русый Кириан стригся пониже ушей. В их возрасте — семнадцать и восемнадцать лет — настоящая борода ещё не растет, поэтому оба чисто брились. Згано был старшим сыном Доний, Кириан её младшим мужем.
Третий путник был Касиру — отпетый вор, мошенник и головорез, а ныне ещё и правая рука атамана Братства Костоломов, то есть глава воров, мошенников и головорезов. У него была янтарная кожа и черные глаза жителя Арваннета, но присущей арваннетянам статью он не обладал. В свои пятьдесят он был мал, тощ и остролиц. Коротко подстриженные волосы, бородку и остроконечные усы давно пронизала проседь. Пеньки зубов, ещё сохранившиеся во рту, постукивали от холода. Его изящный, мягких тонов наряд — туника, облегающие рейтузы, башмаки — был уместен на юге, но не здесь. Он кутался в предложенный ему плащ и угрюмо поругивался. Позади у него торчала шпага, словно замерзший хвост.
Згано и Кириана попросили доставить его в Совиный Крик как можно быстрее, как только спешный гонец привез Доний весть, что Касиру едет дилижансом в Фульд, поэтому в дороге они не охотились, а загрузили вьючную лошадь мясом, медом и сушеными фруктами. Вторая лошадь везла палатку нельзя же заставлять горожанина спать в мешке прямо под открытым небом; третья — пожитки Касиру. Четвертая, без поклажи, оставалась в запасе на всякий случай — опять-таки ради гостя; больше запасных лошадей не было: пешему горожанину не угнаться за рогавиками.
За этот день они трижды видели дымок от жилья, и Касиру спрашивал, не это ли цель их пути. Спутники отвечали «нет». Общаться им было трудно — он плохо знал их язык, они — его. Беседа велась в основном на рагидийском, которым Касиру владел бегло, а они — достаточно для торговых или военных целей. Кое-как они объяснили ему, что тут живут те, кто принадлежит к сообществу Доний (более близкого перевода слова «горозди» найти они не могли), и что это семейное сообщество — самое большое во всем Херваре. Касиру счел, что все это — владения Доний, поскольку она, как он понял, каким-то не совсем ясным ему образом возглавляла сообщество.
Наконец, когда всадники поднялись на очередную возвышенность, Згано, указывая вперед, крикнул с усмешкой: «вон оно!», ударил лошадь пятками и с воплем понесся вниз. Кириан затрусил следом, показывая дорогу гостю и вьючным лошадям.
Касиру напряг зрение. В распадке уже стояли сумерки. Холм, на который они въехали, справа бугрился, переходя на севере в огромную крепкую стену. Это, без сомнения, были развалины древнего города — Касиру казалось, что он различает меж деревьев и кустов следы раскопок. К югу и западу местность была ровнее, но там защитой от ветра служил густой покров вечнозеленой растительности на берегах Жеребячьей реки. Касиру смотрел с вершины через серо-стальной застывший поток на бесконечные снега, розовые от заходящего солнца. Дальше кругозор замыкался. Ну что ж — сюда хотя бы не проникает проклятый леденящий ветер, и конец пути уже близок.
