Журавлиное небо

Журавлиное небо

Авторы:

Жанр: Советская классическая проза

Циклы: не входит в цикл

Формат: Полный

Всего в книге 129 страниц. Год издания книги - 1978.

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность. Книга завершается финалом, связывающим воедино темы и сюжетные линии, исследуемые на протяжении всей истории. В целом, книга представляет собой увлекательное и наводящее на размышления чтение, которое исследует человеческий опыт уникальным и осмысленным образом.

Читать онлайн Журавлиное небо


ТРИПТИХ

(Перевод Эд. Корпачева)

КРИЧИТ ПТИЦА

В июле зачастили теплые дожди, и женщины, ходившие в лес по чернику, принесли в фартуках сыроежки и лисички.

Была суббота. В лощине за улицей ленивый дымок цеплялся за стены баньки, стлался над землей и оседал на мокрую парную траву, а в теплом, затянутом мглой небе неясно проступало солнце.

Постоял я на дворе в раздумье, послушал околицу, такую настороженно тихую, и неожиданно повеселел от желания взять да сходить в лес по грибы.

Всего неделю назад приехал я из города в свою деревушку. Было приятно теперь скинуть тесные туфли, обмотать ногу сухой закаленевшей портянкой, надеть широкий, весь в заплатках резиновый сапог; они стояли в сенцах, сапоги, холодноватые, терпко-пахучие, с побелевшими пятнами присохшей земли на них и прилипнувшими травинками. Взял корзинку, горбушку хлеба и желтоватый кусок сала, взял у брата выщербленный складной нож на шнурке и пошел со двора, немного побаиваясь попасться кому-нибудь на глаза: в деревне не любят гнаться за журавлем в небе, когда синица в руке, — вся деревня ходила теперь по ягоды, а на грибы набросится она позднее, когда боровики пойдут щедро — хоть косою коси. Тогда будет рано, очень рано засыпать деревня, будет рано всходить медная холодная луна, будет приглушенно и тревожно шелестеть тополь, тускло освещенный ею, а на улице — не по-летнему глухая тишина и теплый, не очень сильный ветер. И будут гореть за рекою ночлежные костры.

Так будет потом. А теперь — какие же теперь грибы?

И все-таки я пошел в лес.

Огородами вышел я на стежку, а по ней на узкую дорогу, по одну сторону которой угадывались ржавые кукурузные махры, а по другую густо стояло влажное жито. Под ноги то тут, то там попадали вылущенные кукурузные початки, и я вспомнил, как мама говорила недавно, что дети едят их незрелыми, а потом болеют животами… Ну и пусть едят, и я ел — ничего не случилось.

Так и шел я, шел зеленой колеистой дорогой и совсем не думал, что вспугну зайца. А он, большой, толстоватый и с рыжими боками, сидел на дороге и спокойно смотрел на меня — хоть возьми ты да и стань. Может быть, я и остановился бы, если б он вдруг не шевельнул ушами и не поскакал неторопливо и как бы нахрамывая. Я не выдержал — свистнул. И тогда он уже сиганул по дороге и сразу стал как-то длиннее, и были видны у него, когда бежал, одни только ноги да уши…

Зачем я спугнул его? Я не знал… И подумал, что зимою этот заяц, может, приведет меня в лес, и хоть мне не очень нужен будет этот заяц, как теперь грибы, я все же приду в лес снова.

А лес, теперешний лес, был и знакомый и незнакомый какой-то. Он начинался с небольшого болотца, поросшего кустарником, а потом уже был молодой сосняк. И запетляла в нем, то спадая в низины, в заросли, то взмывая на вересковые поляны, уже не такая зеленая, как в поле, дорога. И молчал лес. Только откуда-то сверху, с сероватого и теплого неба, плыл приглушенный, мягкий шорох, и это напоминало раннюю весну, когда снег тает в тумане. Дорожная колея хорошо пахла влажными корнями сосны, а из кустов веяло свежей листвой, и потом как-то неожиданно и сладковато-густо дохнуло от сломанного куста крушины.

Дорога вела на делянку. Стройно и высоко стояли на ней одинокие сосны, цвирикали где-то на молодых березках, садились на заросший травой валежник разомлевшие птицы. То припадая к земле, то взмывая вверх, пролетела черная желна. Был тут какой-то сиротский простор, как на старом забытом дворище, и все тут было, как бывает в человеческой жизни.

Миновав делянку, я пошел торной дорогой — волоком, свернул там на потаенный, свой тут, в лесу, пригорочек, залубенелый, мшистый, с родней маленьких сосенок и кривой березкой. Пригнувшись, обошел и сосенки, и березку, и рыжие бороды редкого вереска, — не однажды брал я тут тугие, смуглые, почти черные боровики. Но каждой удаче — свой срок; нашел я лишь сыроежку — усохшую, с белыми пятнышками, но без червоточины…

Ну и пусть. А я и дальше в лес, вон на тот пологий пригорок под высокими соснами, с поваленной ветром березой — там должны, обязательно должны быть лисички! И я пошел, и хорошо мне было идти по лесу и все узнавать. Да, ведь вон там, куда повела от волока дорога, — печище: когда-то гнали деготь; за ним — урочище с ольхой, осинами да елками, а ближе ко мне, под пригорком, — впадинка с ягодником, и вон уже какая-то женщина, разогнувшись, смотрит на меня, и взгляд у нее затуманенный, нездешний какой-то, и сама она кажется нездешней — откуда-то оттуда, из времен кривичей или радимичей.

И так дошел я до полуобвалившегося какого-то блиндажа и неожиданно для себя увидел в углублении семейство желтых, как цветы, и приземистых лисичек. Но я не торопился их брать. Глазу было на чем остановиться: густо и ровно порос провал в блиндажном перекрытии блестящим ситником, а на нем, возле семейства лисичек, лежал берестовый туесок, прошитый лозовым прутиком. И еще поднималась из провала маленькая сосенка…

Я было ступил к блиндажу, как вдруг в провале что-то зашуршало, а потом тревожно пискнула, испуганно затенькала, забилась какая-то птица. И словно бы толкнули меня в грудь — я подался назад, лес качнулся, я слышал теперь одно только небо: оно кружилось, и оттуда плыл и плыл на меня тревожный бесконечный шорох. И вот уже будто лежу я на земле; и не было уже ни взрыва, ни меня, и смеркалось, и тарахтела по дороге подвода, и голосила в лесу моя мать… Еще раз тенькнула какая-то птица — ага, синичка! — и я очнулся: испуганно взметнувшееся воображение оставило меня. Было тихо в лесу, и слышно было, как там, в провале, еще что-то шуршало, но это, наверное, с потревоженного дерева срывались капли и выпрямлялись ветки. И как бы заново глянул я на пригорок, чистый, светлый, осыпанный иглицей, сквозь которую просвечивала земля. И может, оттого пригорок был не то фиолетовый, не то какой-то сиреневый. И мне было уже неловко за недавний испуг, и уже где-то далеко было воспоминание о том, как семь лет назад подорвался в этом лесу на мине мой ровесник, из нашей деревни парень…


С этой книгой читают
Писательница

Сергей Федорович Буданцев (1896—1940) — известный русский советский писатель, творчество которого высоко оценивал М. Горький. Участник революционных событий и гражданской войны, Буданцев стал известен благодаря роману «Мятеж» (позднее названному «Командарм»), посвященному эсеровскому мятежу в Астрахани. Вслед за этим выходит роман «Саранча» — о выборе пути агрономом-энтомологом, поставленным перед необходимостью определить: с кем ты? Со стяжателями, грабящими народное добро, а значит — с врагами Советской власти, или с большевиком Эффендиевым, разоблачившим шайку скрытых врагов, свивших гнездо на пограничном хлопкоочистительном пункте.Произведения Буданцева написаны в реалистической манере, автор ярко живописует детали быта, крупным планом изображая события революции и гражданской войны, социалистического строительства.


Белый конь

В книгу известного грузинского писателя Арчила Сулакаури вошли цикл «Чугуретские рассказы» и роман «Белый конь». В рассказах автор повествует об одном из колоритнейших уголков Тбилиси, Чугурети, о людях этого уголка, о взаимосвязях традиционного и нового в их жизни.


Горбатые мили

Книга писателя-сибиряка Льва Черепанова рассказывает об одном экспериментальном рейсе рыболовецкого экипажа от Находки до прибрежий Аляски.Роман привлекает жизненно правдивым материалом, остротой поставленных проблем.


Повелитель железа

Валентин Петрович Катаев (1897—1986) – русский советский писатель, драматург, поэт. Признанный классик современной отечественной литературы. В его писательском багаже произведения самых различных жанров – от прекрасных и мудрых детских сказок до мемуаров и литературоведческих статей. Особенную популярность среди российских читателей завоевали произведения В. П. Катаева для детей. Написанная в годы войны повесть «Сын полка» получила Сталинскую премию. Многие его произведения были экранизированы и стали классикой отечественного киноискусства.


Волшебная дорога (сборник)

Сборник произведений Г. Гора, написанных в 30-х и 70-х годах.Ленинград: Советский писатель, 1978 г.


Ранней весной

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Октябрьская страна

Вот еще девятнадцать историй от великого мастера. В предисловии к книге Рэй Брэдбери немного приоткрывает дверь на свою писательскую кухню. Загляните в щелочку - и узнаете верный рецепт, как написать гениальный рассказ о старушке, которая не пожелала умирать, или о странном постояльце со второго этажа, предпочитавшем работать по ночам. Правда, для этого все-таки нужно родиться Рэем Брэдбери.


Кризис коммунизма

В работе «Кризис коммунизма» А. Зиновьев проводит анализ реального коммунистического общества (СССР), механизмы его функционирования. Рассматриваются вопросы что есть норма и что есть кризис для такого общества и какая между ними взаимосвязь.


Разведка продолжает поиск

Автор — политрук взвода — рассказывает о деятельности разведки партизанской бригады имени В. И. Ленина, действовавшей в период Отечественной войны на временно оккупированной фашистами территории Витебской и Вилейской областей.


Юный свет

Роман современного немецкого писателя Ральфа Ротмана можно отнести к традиционному жанру реалистической прозы, бытописующей жизнь горняков в поселке Рурской области во второй половине ХХ столетия, а также драматические события, происшедшие под землей, в глубине шахты. Сюжетно действие разворачивается по ходу течения семейной жизни одного из шахтеров. Его сын-подросток оказывается очевидцем прелюбодеяния, совершенного отцом. Это побуждает мальчика покаяться за грехи отца перед священником. Образ чистого наивного подростка, в душе которого рождается «юный свет», родственен по духу русской классической литературе и непременно разбудит к нему симпатию русского читателя.