Жизнь щедра

Галина Таланова

Жизнь щедра

Старый дом

Как странно:

Будущего нет.

Всё зарастёт в саду огромном.

Другой хозяин, съев обед,

Всё срубит с видом непреклонным.

Дорожки сделает из плит,

Машинкой подстрижёт осоку,

И новостройка закипит…

…Асфальт положат на дорогу.

Но будет этот дом не мой,

И не мои в нём будут дети.

…Те времена – не за горой,

Ведь всё кончается на свете.

Сейчас гниёт наш старый дом,

Умытый сильными дождями.

Дверь закрывается с трудом,

Подпёрта лестница жердями,

Но здесь вся жизнь моя прошла,

Озябшей птицей пролетела,

У лета красного тепла

Просить – как пищи – не хотела.

* * *

Всё тот же сад…

Лишь годы – в никуда.

И нет людей таких родных и близких.

Как в омут втянут –

Каждый год сюда

Стремишься

В ве́твях заплутаться низких,

Что ударяют яблоком в лицо,

Устав носить столь низкие соцветья.

Останется одно, два –

И крыльцо

Зло ветер подметёт

Повисшей плетью.

Кукушка продолжает куковать,

Хоть в старый сад едва ли кто вернётся.

Пожалуй, нынче даже не придётся

За яблоком на цыпочки вставать.

* * *

От суеты, пожалуй, отхожу.

Уже грущу.

И даже часто плачу.

За облаками плавными слежу.

И не спешу поймать за хвост удачу.

До пόлдня сплю.

Цветные вижу сны.

А по ночам

Сплетаю вязь из строчек.

И за собой не чувствую вины

За то, что брошен скомканный листочек.

* * *

Зачем из юности пахну́ло

Тем ветром,

Любящим жасмин?

Хоть высокá я, но сутула,

А ты – ты в инее седин.

Казалась жизнь мне полной света.

И, как шиповник, цвёл восход.

И за призванием поэта

Лететь хотелось в небосвод,

И сочинять,

С восторгом глядя

На муравейник из людей,

И отражаться в милом взгляде,–

До этих серых-серых дней.

* * *

Воспоминанья – словно комары:

Покоя не дают,

Укусы – нежны.

…И чувства комариные прилежны:

Так любят кровь, хоть их за то и бьют.

Хотя бы писк подушкой приглушить –

И выжидать, когда лица коснутся…

И в горле начинает вдруг першить,

И снова в юность хочется вернуться.

* * *

…И, пряча глаза,

Зарываешься в ворох

Пьянящих,

Как первый снежок,

Хризантем…

Ну вот и обуздан твой гонор, твой норов!..

И запах беспечности, счастья – над всем,

Что мучило, жгло, разрывало,

Витает…

Стал самым разумным из запахов всех.

И смысл прежней жизни

Совсем ускользает,

Ведь ухо ласкает ваш шёпот, ваш смех…

Плыву в неизвестность,

Вся – в обруче взгляда,

Хотя и фиксирую каждый штришок

Второй половиной души

(Вот преграда!)

…И чувствую древний, как жизнь, поводок,

Который сейчас оказался так нужен:

Ведь тело не хочет его разорвать.

…Как шёлкова шёрстка!

Как голос послушен!

Как кошечка, мягко умею ступать…

На все осужденья найдёшь оправданье:

Ну кто тут виновен, что жизнь – как глоток?

Заложено в почке самой увяданье,

И, в сущности, каждый летит, как листок…

Живи же, плыви по теченью успеха:

Сумей отстоять этот женский каприз!

…Отчётливый голос – далёкий, как эхо:

«Тебе не по силам такой компромисс».

Перед грозой

Всё было так похоже на игру,

А лучше бы её не начинали.

…Ветрище заметался по двору.

Осокори стволами скрежетали.

И все предметы потеряли тень.

Мир обесцветился.

Не шло на ум ни мысли…

И душно пахла спелая сирень,

Чьи ветви запылённые обвисли.

Но голос что-то сладко выводил,

Начав случайно с поднебесной ноты.

И, выпевая,

Из последних сил

Твердил про лето краткое – раз в сотый.

Сердец каприз…

Зачем же? Ну зачем

Скользят улыбки по следам намёков?

Желанье жизни взмыло надо всем,

Что правилом казалось из уроков:

Как ласточка беспечная,

Крылом

Зачиркала по потемневшей туче.

…Когда услышишь слишком близкий гром,

Не говори, что всё решает случай.

* * *

Хочется женщине чуткости, ласки.

Много ли надо для счастья чудес?

Вовсе не ждёт она принца из сказки –

Бабьего лета осталось в обрез!

Хочется женщине дома живого,

Детского плача, пелёнок, кастрюль.

Хочется ждать своего дорогого.

Хочется всей окунуться в июль!

...Снова зима.

Завывают метели.

Ветер кидает в окошко крупу.

Только на кухне свистят свиристели –

Позаселяли с водою трубу.

* * *

За то прости, что поманила в рай,

Где свет сквозь зелень льётся золотистый,

Где виден неба,

Но не жизни край,

Где ловишь взгляд от нежности лучистый.

Прости за то, что будешь видеть сон –

Один и тот же. Долго. Долго. Долго.

В нём – семечки пускает старый клён

По паутинке, что воздушней шёлка.

В нём – за́литое золотом крыльцо,

И золото волос течёт на плечи,

Веснушчатое светится лицо,

И голос легкомысленный щебечет,

И лунки розоватых ноготков

Ты пальцами очерчиваешь нежно…

В нём – твой полёт средь белых облаков,

Но приземленье, веришь, неизбежно.

* * *

Появилось время –

И печаль

Говорит: «Пора устать от гонки

За бегущим временем…

И жаль,

Что весь тракт усеяли воронки.

Только их тебе не обогнуть:

Можно на прощанье оглянуться –

И продолжить неизбежный путь

В глубину,–

А значит, не вернуться».

* * *

Как же рано успели устать,

Как боимся любви и заботы!

…Только хочется рухнуть и спать:

Мы сдержать не способны зевоты.

Как же рано смогли постареть

В суете и в потугах, что ме́лки.

Захотели кусок заиметь:

Чтоб – получше, чтоб – в лучшей тарелке.

Ноги – гири. И крылья срослись.

Нитку пульса никак не нащупать.

Мы – часы… Коль едва завелись,

Не дотронься:

Возьмутся всё путать.

* * *

Грядущее любя,

Сбегала от любви.

И молодость ушла,

Как в отпуск, как в отгулы.

Не сердце, а себя –

Всю жизнь – на части рви,

Нос по ветру держи,