СЕРЕДИНУ МОСТА ЗАВОЛАКИВАЛ густой туман. Именно здесь к перилам прислонился какой-то человек. Улицы и кварталы Нью-Йорка находились неподалеку всего в сотне ярдов от него, человек же как будто находился в некоем изолированном пространстве, ничего вокруг себя не видя и не слыша. Сам же туман, свернувшись над человеком плотной «аркой», слегка светился в этом непроглядном царстве ночной тьмы.
Неожиданно на мост въехало такси, стрелой рассекло туман, промчалось мимо человека. Он успел уловить лишь красную вспышку, – мелькнувший в тумане свет фар, – но и ее оказалось достаточно, чтобы спугнуть его. Человек резко отпрянул от перил и согнулся, как от боли, возле чугунного столбика-ограждения. Когда шум мотора затих в ночи, человек вновь выпрямился и схватился за перила.
Он прислушивался, опасаясь, как бы на мосту не показался другой автомобиль, который не дал бы ему совершить задуманное. Потом, решившись действовать, он перегнулся через перила и вгляделся в клубящийся над поверхностью воды туман, но разглядеть сквозь него темную поверхность так и не смог. Туман гостеприимно и с ожиданием раскинул для него свои объятия. Всего мгновение человек колебался, не решаясь покончить счеты с жизнью, а потом, повинуясь безумному порыву, перемахнул через перила, однако отпустить руки не успел.
Что-то схватило его за плечо и удерживало железной хваткой, не давая соскользнуть в клубящуюся под мостом пучину. А затем – словно тело его полностью утратило вес, – оно описало в воздухе круг, – и человек ощутил под ногами настил моста. Его пошатывало.
Он пытался бороться с тем, кто помешал ему. Сердито замахнулся кулаком, но рука незнакомца ухватила его за запястье и резко выкрутила его назад с нечеловеческой силой. Когда он увидел высокую фигуру, закутанную в черный плащ – олицетворение самой смерти, то понял, что сопротивляться бесполезно. Ибо в зловещем облике незнакомца не было ничего человеческого. Его голову венчала широкополая шляпа, а длинный черный плащ как будто являлся продолжением тумана.
Неудавшийся самоубийца был слишком ошеломлен, чтобы заговорить. Его вдруг охватил безудержный страх, и единственным его желанием было вырваться из цепких объятий зловещего порождения ночи. Но вот его уже оттаскивают от края моста, а на обочине виднеется открытая дверца огромного лимузина, который он до сего момента не замечал. Ночной спаситель отпустил его руку и втолкнул на заднее сиденье машины.
Дверца захлопнулась, и машина двинулась с места. Страх по-прежнему держал неудавшегося самоубийцу в ледяных тисках. Мрачный незнакомец очутился на сиденье рядом с ним, он это чувствовал, и теперь ждал, что последует за этим.
В темноте раздался голос. Зловещий, леденящий душу голос – скорее, шепот, отчетливый и резкий:
– Как тебя зовут?
Это был не вопрос. Скорее, приказ начать говорить.
– Гарри Винсент, – отвечал человек, которому помешали уничтожить себя. Слова автоматически слетали с его губ.
– Почему ты пытался покончить с собой?
Еще одна команда.
– Из-за меланхолии, – отвечал Винсент. Теперь уже он владел своей речью; странное дело – ему даже хотелось говорить.
– Продолжай, – велел голос.
– Рассказывать особенно нечего, – отозвался Винсент. – Наверное, я просто дурак. Остался один-одинешенек в Нью-Йорке. Ни работы, ни друзей, не на что жить. Все мои живут на Среднем Западе, я много лет с ними не виделся. И не хотел видеться. Они, небось, думают, что у меня здесь все отлично, но это не так.
– Одет ты, однако, хорошо, – вмешался незнакомец.
Винсент нервно рассмеялся.
– Да, – согласился он. – На мне легкий плащ, а морозы еще не начались. Но все это – лишь видимость. На самом же деле в бумажнике у меня всего лишь доллар и тринадцать центов.
Таинственный незнакомец ничего не сказал. Машина скользила вдоль улицы; мост остался позади. Винсент, ощущая, что нервы странным образом успокоились, всматривался в противоположный угол сиденья, пытаясь рассмотреть лицо своего спутника. Но плотная тень не давала ему такой возможности.
– А что там насчет девушки? – спросил тот.
– Девушки? – вопросом на вопрос ответил Винсент. – Моей девушки – там, дома?
– Да.
– Она вышла за другого, – признался он. – Вот почему я очутился нынче ночью на мосту.
Я бы еще попытался бороться, если бы не пришло письмо с известием о ее замужестве… Ну, в общем, это меня и доконало.
Он сделал паузу и, не дождавшись реплики собеседника, продолжил признание:
– Письмо я получил два дня назад. И с того момента не сомкнул глаз. Всю прошлую ночь я провел на мосту, но у меня не хватило духу прыгнуть. На этот раз, видимо, туман, облегчил за дачу.
– Отныне твоя жизнь не принадлежит тебе, – медленно проговорил незнакомец. – Теперь она – моя. Но разрушить ее ты по-прежнему вправе. Может, вернемся на мост?
– Не знаю… – пробормотал Винсент. – Все это напоминает сон; я ничего не могу понять. Видно, я все-таки упал с моста, умер, и все это происходит со мной после смерти. Но кажется таким реальным. Какой прок кому-либо в моей жизни? Как вы ею распорядитесь и на что она вам?
