Илаю, живущему в своем особом мире
Мне лишь хочется узнать, может ли звук сотворить мальчика. Или становится ли женщина матерью, когда думает, что слышит зовущего ее младенца.
Элизабет Хьюи. Вопросы к Эмили
16:55
Джоан удается довольно долго балансировать на корточках. Но в конце концов ноги не выдерживают, и она, опираясь на руку, опускается на песок.
Что-то легонько ударяет ее в бедро. Протянув руку, она выуживает маленькое пластмассовое копье – не длиннее пальца, – и это ее совсем не удивляет, поскольку она часто находит игрушечное оружие в неожиданных местах.
– Ты потерял копье? – спрашивает она. – Или это скипетр?
Линкольн не отвечает, хотя берет пластмассовую игрушку с ее ладони. Очевидно, он ждал момента, когда сможет устроиться у нее на коленях. На нем ни песчинки, он отличается аккуратностью, доходящей до брезгливости. Ему никогда не нравилось рисование пальцами.
– Хочешь нос, мама? – спрашивает он.
– У меня есть нос, – отвечает она.
– Хочешь еще один?
– Кто бы отказался?
Темные кудряшки опять отросли, и Линкольн отводит их со лба. Рядом с ними кружатся листья. Деревянный навес, укрепленный на грубых круглых столбах, бросает на них тень, но за ее пределами серый гравий пестрит бликами солнечного света и тенями, которые начинают играть, когда по деревьям проносится ветер.
– Откуда ты берешь эти носы? – спрашивает она.
– Из хранилища носов.
Она смеется, чуть откинувшись назад и опираясь на руки, чувствуя, как к юбке прилипает влажный песок. Потом встряхивает руками, чтобы удалить из-под ногтей песок. В Яме динозавров всегда сыро и холодно, здесь никогда не бывает солнца. Но, несмотря на песок на юбке и прилипшие к свитеру листья, это, пожалуй, ее самая любимая часть зоопарка – вдали от центральных дорожек, карусели, площадки молодняка и клеток с петухами, – куда можно попасть через заросшую сорняками лесистую часть, обозначенную как «лес». Тут в основном деревья и камни, а вдоль узких гравийных дорожек иногда бродят поодиночке животные. В загоне живет гриф, и там же почему-то стоит ржавый пикап. Сова таращится на висящую резиновую игрушку. Дикие индюшки всегда сидят неподвижно, и Джоан не уверена, что у них есть лапы. Она воображает себе жестокую охотничью проказу: пропитанное потом ожерелье из нанизанных на бечевку индюшачьих лап.
Ей нравится своеобразие этого леса, словно несмело пытающегося привлечь к себе внимание. Ныне среди деревьев протянут канат, хотя она ни разу не видела, чтобы кто-нибудь спускался по этому канату. Она помнит, что пару лет назад здесь были аниматронные динозавры, а когда-то пролегала тропа с привидениями. Есть намеки на более отдаленные воплощения: огромные валуны, которые кажутся ей настоящими, хотя, может быть, и нет, плюс деревянный частокол и хижина первопроходца. Назначение этих объектов неясно. Пустые цементные бассейны могли служить поилками для крупных млекопитающих. Чувствуются бессистемные попытки создания туристской тропы, попадаются случайные таблички, не мешающие свободе перемещения. У одного дерева есть табличка с надписью «Сассафрас», а вокруг двадцать деревьев без табличек.
– Послушай, что я тебе скажу, – начинает Линкольн, положив ладонь ей на колено. – Знаешь, что мог использовать О́дин?
За последнее время она много узнала о древнескандинавских божествах.
– Хранилище глаз? – спрашивает она.
– Ну да. Потому что тогда он мог бы отказаться от повязки на глазу.
– Если только ему не нравится его повязка.
– Если только, – соглашается Линкольн.
Песок вокруг них усеян маленькими пластмассовыми фигурками героев и злодеев: Тор и Локи, Капитан Америка, Зеленый Фонарь и Железный Человек. В последнее время все возвращается к супергероям. Представить только, что под ними в песчаной яме притаились скелеты. Из песка у них за спиной высовываются позвонки какого-то ископаемого животного. Рядом стоит ведро с потертыми кистями для сметания песка. Когда Линкольну было три года, они приходили сюда искать кости динозавров. Но теперь ему четыре года и два месяца, и он уже пережил в себе археолога.
Ныне Яма динозавров – это Остров тишины, темница, в которую заключен Локи, хитроумный брат Тора. И когда не встает вопрос о лишних носах, в воздухе раздаются отзвуки эпической битвы, в которой Тор пытается заставить Локи признаться в сотворении огненного демона.
Линкольн наклоняется вперед, и эпос возобновляется.
– Подлый злодей ухмыльнулся, – рассказывает Линкольн. – Но потом у Тора возникла идея!
Если его не останавливать, свои истории, как он их называет, Линкольн может рассказывать часами. Джоан предпочитает те истории, в которых сын придумывает собственных героев. Он выдумал злодея по имени Лошадиный Человек, превращающего людей в лошадей. У этого человека есть заклятый враг, который превращает лошадей обратно в людей. Порочный круг.
