Сергей Рахманин
"Безвыходным мы называем положение, выход из которого нам не нравится". Фраза легендарного остряка Станислава Ежи Леца может служить своеобразным ключом к ответу на два злободневных вопроса. Отчего Верховную Раду так долго не могли разблокировать? И почему это случилось тогда, когда казалось, что переговоры власти и оппозиции окончательно сорваны, и решение проблемы откладывается на неопределенный срок и грозит обеспечением президента правом на роспуск парламента.
В процесс было вовлечено множество участников, явных и тайных, что существенно затрудняло поиск выхода, который пришелся бы по душе каждому.
Вчера в 12:30 блокада трибуны и президиума ВР была снята. Напомним, что открытие 2-й сессии ВР 7-го созыва, намеченное на 5 февраля не состоялось благодаря усилиям депутатов фракции УДАР, заблаговременно заблокировавшим парламентскую трибуну и президиум. Акцию кличковцев поддержали союзники из "Батьківщини" и «Свободы». Главное требование оппозиции — неукоснительное соблюдение 84 статьи Конституции, обязывающей каждого народного и избранника голосовать лично. Изначальное категорическое требование — обязательно использовать сенсорную кнопку либо голосовать руками, — «Регионы» не воспринимали категорически. Принять ультиматум означало признать моральное поражение.
Существовало два варианта разрешения — силовая акция и поиск компромисса. На разных этапах Банковая и ее парламентская ячейка, фракция Партии регионов были готовы и к первому, и ко второму. Но от штурма отказались (по крайней мере, пока). А переговоры с оппозицией власть свернула в тот момент, когда уставшие друг от друга и от неопределенности стороны были за полшага до принятия компромиссного решения.
Однако в пятницу власть пошла на попятный, а оппозиция — на уступки. Суть предложения неожиданно устроившего всех: если в ходе голосования депутаты фиксируют случаи неперсонального голосования, спикер должен предоставить им слово. После этого, если депутат, карточкой которого голосовали другие депутаты, после объявления спикером его фамилии, не присутствует в сессионном зале, то эта карточка изымается. В этом случае рассматриваемый законопроект возвращается на повторное голосование. Дополнительное условие разблокирования — согласие сторон принять совместное заявление о готовности поддержать евроустремления Украины, приуроченное к саммиту Украина—ЕС.
Подобное решение — очевидный компромисс со стороны противников режима, до этого выдвигавших более жесткие условия. Однако еще вечером 21 февраля власть демонстрировала готовность не идти даже на такие уступки, а оппозиция (в первую очередь, УДАР) настаивала на принятии решений, предполагавших максимальный контроль над голосованием. Что случилось в ночь с четверга на пятницу? Новость о благополучном (благополучном ли?) разрешении конфликта увидела свет, когда номер ZN.UA уже готовился к печати, а потому времени на прояснение всех обстоятельств попросту не было. Тем более что решение принималось в оч-ч-чень узком кругу.
Посему, дабы понять, почему околотрибунная эпопея окончилась именно так, стоит покопаться в мотивах сторон, задаться очевидными вопросами и попытаться отыскать логичные ответы.
Начнем, с оппозиции. Изначальные мотивы УДАРа, выступившего застрельщиком процесса, очевидны. Необходимы были действия, которые в общественном мнении утверждали бы Виталия Кличко как реального лидера, а его политическую силу — как партию прямого действия (до сих пор эту нишу с успехом занимала "Свобода"). Требование соблюдать конституционную норму о персональном голосовании следует считать удачным выбором. Во-первых, подобное вполне очевидно поддерживалось большинством населения. Во-вторых, физическое блокирование создавало эффектную картинку и выгодно ассоциировалось у населения с удачной демонстрацией силы. Присутствовало слабое звено — для окончательного успеха операции требовалась полная поддержка союзников из "Батьківщини" и «Свободы», но у них могли быть другие резоны. Однако «ударовцы», вполне возможно, рассчитывали обратить слабость в силу. Эффект для них, скорее всего, значил больше, чем результат. Если бы коллеги сдались, а они стояли до конца и сдались под напором превосходящих сил противника — в сознании они все равно остались бы героями, чью отвагу только подчеркивало бы гипотетическое чужое предательство. Для этого требовалось демонстрировать настойчивость и терпение. УДАР гнул свою линию достаточно добросовестно и готовился плавно перейти от тезиса о борьбе с кнопкодавством к тезису о перевыборах, юридическая основа для которых возникла бы к 5 марта — тридцатидневью блокады.
"Батьківщине" было несколько сложнее. Если подразумевая УДАР, мы подразумеваем «Кличко», то "Батьківщина" и Яценюк — отнюдь не близнецы-братья. Лидерство Арсения Петровича в этой политической силе многими оспаривается, кроме того во фракции существовали разные взгляды на происходящее. Согласовать их безболезненно не представлялось возможным, а волюнтаристские решения только обостряли внутренние конфликты. То обстоятельство, что в истории с блокированием Яценюк выступал субъектом чужой игры, раздражало первого номера списка «ОО». Попытки перехватить инициативу в переговорном процессе с властью оказались не слишком успешными. Но и не поддержать УДАР Яценюк не мог. Если верно то, что Кличко надеялся: Яценюк струсит, то верно и обратное: Яценюк мечтал, что Кличко сдастся. Если верно то, что пока они заинтересованы в формальном единстве оппозиционных рядов, то верно и другое: Арсений Петрович и Виталий Владимирович рассматривают друг друга как прямых конкурентов. Дружеская перепалка по поводу единого кандидата на выборах столичного мэра — прямое доказательство.
