22 сентября 2015 года, утро
Лязгнула, открывшись, кормушка в железной двери, за ней возникло лицо контролера.
— Доброе утро!
— Доброе, — помахал я ему рукой.
— Доброе утро, — ответил на приветствие мой сосед.
Вставать не обязательно, мы просто показали, что в камере все живы. Но вставать все равно пора, потому что выспался дальше некуда. Тут слишком много времени на сон, с девяти вечера до девяти утра, а потом еще два часа сиесты после обеда. Сдуреть можно. Я в жизни так не высыпался.
Я сел на койке, потер лицо руками. Потом опустил ноги на железный столик у окна, с него слез на пол, сразу попав в тапочки.
— Куда торопишься? — спросил сосед по камере.
— Куда-нибудь, Хорхе, больше спать не могу.
«Куда-нибудь» в камере не получится, так что дошел только до ближнего к двери угла, где отлил во вмурованный в стену монументальный унитаз, смывавший все так мощно, что я каждый раз боялся наводнения. Рядом умывальник с таким же диким напором воды в кране, металлическое зеркало в стене. Душа здесь нет, тюрьма «Сентро Пенитенсиарио Малага» строилась давно, тогда персональный душ в каждой камере необходимостью не считался.
Включил свет, чтобы лучше видеть свою физиономию в этом темном углу, почистил зубы, побрился одноразовой бритвой, обтерся влажным полотенцем до пояса, вернулся к койке, пропустив Хорхе в «туалетный уголок». Взял с бетонной полки аккуратно сложенные тренировочные брюки, влез в них, натянул носки и кроссовки. Сейчас будет завтрак, потом нас должны отправить дальше, и меня, и Хорхе. Мы здесь не сидим, мы тут транзитники, весь этот блок, называемый «ингресос», но нам обоим ехать в Гранаду. Хорхе окончательно, у него срок большой, который он будет отбывать именно там, а мне оттуда в Мадрид, до суда еще далеко и вообще у меня пока только предварительные слушания, так что план. Но пока попутчики.
Так, вещи я еще с вечера сложил в спортивную сумку, так что только туалетные принадлежности собрать осталось. И полотенца прихвачу. И подушку. Черт, испанские подушки меня убивают своей формой, и не только в тюрьме. Испанцы почему-то предпочитают спать на очень плоских и к тому же узких, даже дома не меньше трех требовалось, чтобы голову нормально положить, а тут одна. Тут одна, в следующей тюрьме одна… курочка по зернышку. Запихал подушку в сумку под вещи, сверху кинул туалетные, затянул молнию. Все, готов. Пусть только покормят.
Хорхе, вытирая полотенцем волосатую грудь, вернулся к койке, чуть подвинул меня, извинившись. Он невысок, носит очки, похож на симпатичного испанского дядюшку или даже дедушку из тех, что любят сидеть в кругу семьи по местным ресторанчикам, играя с внуками. Вежливый, интересный собеседник. Он тут за двойное похищение, пытки и двойное же убийство с особой жестокостью. Подробностей не знаю, но даже не верится. И еще он не испанец, Хорхе из Венесуэлы, но переехал сюда давно, хоть и выглядит как стопроцентный испанец, никакой примеси индейской крови, которая у латиноамериканцев очень заметна.
В коридоре слышен шум, готовятся к раздаче завтрака. В «ингресос» общей столовой нет, каждый раз устраивают «буфет» в коридоре и там раздают. Вскоре защелкали засовы, проходящий контролер отпирал двери одну за другой и распахивал их. Следом тут же заглядывал зек из обслуги, раздавая новые мусорные пакеты. Я вытащил полный из корзины, завязал, взял с полки пластиковую чашку, формованный поднос из нержавейки и пошел на раздачу, по пути выбросив мусор в большой черный пластиковый бак.
Три стола, за ними еще три зека из обслуги. Уже очередь выстроилась с подносами. Кто еще зевает, кто вполне бодр, тут же поднялся гомон, как бывает в любом месте, где разом собирается больше трех испанцев. Впрочем, в «ингресос» хватает и марокканцев, и латиноамериканцев, ну и цыган, само собой.
Поставил поднос перед первым из раздающих, и тут же в середине разместилась свежая булка, пахнущая пекарней. Второй положил упаковку масла, упаковку джема и большой апельсин. Третий налил полную кружку «кафе кон лече», без которого ни у одного испанца день не начинается. Все, можно возвращаться. Хорхе в очереди через одного после меня.
Камера узкая и длинная, в торце окно. Настоящее окно, без всяких решеток, просто рама стальная и вместо стекла пластик. Но его можно даже открыть, все равно между стойками рамы не протиснешься, а внизу тюремный двор. А впереди… впереди божественный, невероятный горный рассвет. Вид из тюремных окон такой, что его за миллион евро продавать надо сам по себе. Отчасти поэтому я и занимаю верхнюю койку, потому что сижу за столом на стуле. А Хорхе на своей койке и вид для него хуже.
А вот и он, садится рядом, выставляя поднос с точно таким же набором. Двери в камеру закрываются за спиной, лязгает замок. Кормят хорошо и разнообразно, но завтрак освящен традицией и всегда одинаков. Так что я пластиковым ножом прорезаю кое-как хрустящую теплую булку, разделяю пополам вдоль, вскрываю масло и мажу им теплый хлеб, а потом сверху вываливаю малиновый джем. Пекарня тут своя, хлеб очень вкусный, кстати. Тут вообще все вкусное, что для тюрьмы противоестественно, наверное. И много, и вкусно, и вообще.
