Алексей Николаевич Толстой — главный герой предлагаемого документального повествования. Как человек и художник он был неоглядно многогранен. Представить его таким, каким он был в своей поразительной исключительности, никому еще не удалось, хотя о нем написано много книг и статей. Существуют о нем воспоминания близких ему людей, существуют записные книжки, письма. Живут в сознании миллионных читательских масс его произведения — нетленный сгусток его фантазии и реальной действительности. Все это служило материалом двух уже вышедших моих книг: «Алексей Толстой» («Молодая гвардия», серия «Жизнь замечательных людей», 1978 г.) и «Судьба художника» (Воениздат, 1979 г.).
«Заволжье» — это повествование об истоках творческих исканий молодого Толстого, о нравственной атмосфере, которая окружала его в детстве и юности, о родителях и отчиме, людях для своего времени незаурядных, интересных по характерам и поискам своего места в жизни.
И в этой книге я стремился к строго документированному повествованию, используя для этого все доступные формы и средства: письма, наброски, дневники, даже школьные сочинения юного Толстого. Использованы сотни книг, в которых так или иначе рассказывалось о том времени, времени детства и юности Алексея Толстого, о тех людях, которые действуют в этом повествовании, в той или иной степени оказывая влияние на главного героя.
Задача передо мной стояла сложная: как можно полнее и достовернее поведать об этой давно ушедшей жизни, со всеми ее сложностями, трудностями и противоречиями. При этом я всегда помнил завет зрелого Толстого: незанимательное повествование — кладбище идей. Но об этом уже судить читателю...
В последние дни 1882 года графиня Александра Леонтьевна Толстая уже никуда не выходила, спокойно ожидая разрешения от бремени. Сколько волнений и мук пришлось ей пережить, чтобы наконец здесь, в скромном доме председателя уездной земской управы города Николаевска Алексея Аполлоновича Бострома, найти себе тихое и постоянное пристанище. Ей казалось, самое худшее позади: полгода тому назад она, беременная, ушла от мужа, графа Николая Александровича Толстого, ушла с его ребенком, бросив обжитый богатый дом, троих малолетних детей, друзей, ушла ради своего любимого, который тоже ничего не побоялся, ни людской молвы, ни вполне возможной бедности.
29 декабря 1882 года Александра Леонтьевна родила мальчика. В честь Бострома назвали его Алексеем... И в тихом Николаевске, затерявшемся среди просторов Самарской губернии, потекли обычные дни, со своими будничными хлопотами и заботами.
В этих привычных хлопотах для Александры Леонтьевны, родившей перед этим пятерых детей (двоих она схоронила), незаметно минули первые дни нового, 1883 года. Но вот однажды Алексей Аполлонович пришел домой взволнованный. «Уж не беда ли?» — подумала Александра Леонтьевна, глядя на красивое энергичное лицо второго мужа: за эти несколько месяцев совместной жизни она легко научилась угадывать его душевное состояние. И на ее удивленный, вопрошающий взгляд Бостром, стараясь быть спокойным, сказал:
— Вызывают в Самару... Двадцать второго января слушается дело графа Толстого... Значит, моей жалобе дали ход... Я должен быть там в качестве свидетеля. Ты не забыла?..
Нет, она не забыла тот страшный день...
...20 августа 1882 года Александра Леонтьевна вместе с Бостромом сели в поезд на станции Безенчук. Лакей графа Толстого видел, как они входили в купе второго класса, и сказал об этом своему господину, который незамедлительно отыскал их, постучался в дверь и, получив приглашение войти, резко открыл дверь, сдержанно поздоровался с ней и тут же предложил ей перейти к нему в купе первого класса. Конечно, он не знал, что она едет не одна... И если бы не вошел Алексей Аполлонович, она сумела бы уговорить графа и он ушел бы с миром, но вошедший Бостром все испортил. Разве можно было входить, когда она разговаривала с графом? Вот и получилось... Как только Бостром опустился на сиденье, взбешенный граф бросился на него с револьвером в руке. Между графом и Бостромом завязалась борьба, во время которой раздался выстрел, ранивший Алексея Аполлоновича. Тяжко вспоминать теперь все перипетии этой борьбы... А главное, откуда у нее взялась смелость повиснуть на руке графа, державшей револьвер, у нее, совсем забывшей в тот миг, что она беременна,и малейшая случайность лишила бы ее ребенка, ставшего сейчас единственным смыслом ее существования. Слава богу, им удалось вырвать револьвер у графа и передать кому-то из пассажиров, сбежавшихся на шум и крики. Среди сбежавшихся оказался и знакомый ей купец Ванюшин, видевший конец борьбы. Он-то и сказал: «Ну, молодец, барыня! — И, обращаясь к Бострому, добавил: — Кабы она так не вцепилась, укокошил бы он тебя...» Что ж это было? Неужели граф действительно хотел убить Бострома или только попугать более счастливого соперника? Да, она ушла от графа. И он не раз приезжал в Николаевск, уговаривал ее вернуться к нему. И не раз говорил, что намерен драться с Бостромом на дуэли, и вызывал его. Да и Бостром всегда носил с собой револьвер, опасаясь нападения графа... «Коля, Коля, куда ты скатишься без меня... Только я тебя и удерживала от скандалов... А как все хорошо начиналось... Какая пылкая любовь вошла в мое сердце... Сколько ж прошло с тех пор? О, всего лишь десять лет... А как давно, кажется, это было...» Она отказала блестящему Радлову, красавцу Обухову... Она поссорилась с матерью, возражавшей против графа. И только отец стал на ее сторону... Как давно это было... Столько страданий и лишений выпало на ее долю... А как счастлива она была в первые дни замужества, да, видно, не судьба...
