Это история парня и девушки.
История любви? Я не уверена.
Ненависти? Тоже вряд ли.
Хотя…
Все началось обычным весенним днем. Я проспала. Открыла глаза, еще даже не догадываясь об этом, лениво потянулась, выставив голые пятки из-под одеяла, и поежилась от холода. Апрельский ветерок врывался в форточку, заставляя слегка подергиваться тонкие розовые занавески, и принося с собой с улицы прохладу, запахи талого снега, прелой травы и свежей выпечки.
Выпечки?! Какого черта?! Как выпечки?
Булочная на первом этаже нашего дома открывалась в восемь утра. Часам к девяти запах булочек с корицей, пышной сдобы и ржаного каравая с тмином добирался и к моим окнам. Я подскочила на постели, тщетно пытаясь разлепить глаза. Дотянулась до мобильника. Тот лежал на краю тумбочки и не подавал признаков жизни. Зарядного устройства, которое я подцепляла вчера вечером, нигде не было видно. Так и есть, телефон сдох.
Глаза упрямо таращились в темный экран, пытаясь разглядеть цифры, которых там и не должно было быть. Аппарат же был выключен. Сел. Отрубился еще вчера. И я знала, кого нужно было за это благодарить. Братца-кролика, точнее просто братца, мирно храпящего за стенкой.
Соскочив с кровати, я запрыгнула в старые рваные джинсы, неуклюже натянула любимый свитшот с изображением чуваков из «Chromeo» и пулей помчалась в мамину комнату. Большие часы на комоде показывали половину десятого. Половину, мать его, десятого!
— Нет! Нет! Нет! Нет! — вырвалось с досады.
Шучу. Просто одно «нет» и пара крепких ругательств. Я же вам не барышня из дамского романа, матюгаться умею. И еще как! Только знает об этом один лишь брат, так как все крепкие словечки достаются именно ему. Заслуженно. И не зря — он балбес, каких еще поискать.
Как я его терплю? А так, деваться-то пока некуда. Живем на одной территории, да и люблю я его, чего уж скрывать. Мы, как-никак близнецы. Ну, то есть двойняшки.
Но то, что он вчера забрал мое зарядное без спроса, лишив средства связи и будильника, я не прощу. Зря что ли корпела над учебниками до двух ночи? Зря готовилась к такому важному зачету? А он, тупица, все испортил очередным глупым разгильдяйским поступком.
— Ну, и гад ты, Пашка! — громко выкрикнула я, пнув ногой дверь в его комнату.
— Отвали, сурикат! — Буркнул брательник, поворачиваясь с боку на бок. И накрылся с башкой одеялом.
— Сейчас ты у меня за все ответишь! — Хлопнула дверью и побежала собираться.
Ненавижу свое прозвище. Обидное и жалкое. Я получила его в университете в прошлом году. Почему сурикат? Не, это не значило, что я, сложа лапки, вечно осматриваюсь в поисках опасности, словно маленький зверек.
Все из-за фамилии — Сурикова. Нормальная фамилия, скажете вы, и только извращенцу могло прийти в голову придумать такое производное, как сурикат. Но, к сожалению, у меня в группе учатся одни недоумки, которым нечем больше заняться, как выдумывать прозвища и дразнить изгоев. Хотя нет, я не изгой, я — невидимка.
И до сих пор не стала объектом их издевательств только потому, что веду себя тихо и неприметно. Ботаники, неформалы — всем доставалось от этой кучки задавак, считающих себя хозяевами жизни. Меня до сегодняшнего дня не трогали. Почти. У нас негласный договор: я делаю вид, что их не существует, они не замечают меня. Все довольны.
Когда все это началось? Пожалуй, еще на первом курсе. И не сказать, чтобы это меня сильно беспокоило. В школе я ладила со всем классом, врагов у меня не было, в друзьях числилось несколько довольно приятных девочек. Ну, и брат. Мы с ним всегда были «не разлей вода», с таким другом никогда не приходилось скучать. Жаль, что он назло маме после школы поступил в экономический колледж, ведь в моем универе он бы точно не пропал. И мне бы не дал превратиться в серую тень, которой я стала.
Помню свой первый день в универе, как сейчас. Совершенно неожиданным было оказаться вдруг на первой паре, окруженной двумя десятками пар незнакомых глаз, встревоженных так же, как и я, от того, что оказались чужими в незнакомом месте. Все было новым, незнакомым, непонятным и ужасно интересным.
Время шло, мы привыкали, втягивались в учебу. Мои новые одногруппники приглядывались друг к другу постепенно, смеясь и находя точки соприкосновения. Вскоре они уже стекались в группки и междусобойчики, союзы и коллективчики. И как-то вот этот момент, видимо, прошел мимо меня, потому что в один прекрасный день я вдруг проснулась и обнаружила, что не принадлежу ни к одной касте из вновь образованных.
Несколько ботаников, сбившихся в кучку, еще как-то более-менее общались со мной, могли перекинуться парой слов, но и то только по делу. Все же, я числилась не самой тупой и даже могла подсказать им что-нибудь дельное. Неформалы огрызались — оказавшись в меньшинстве, они выбрали в качестве защиты наиболее эффективный способ. Не трогай нас — не тронем тебя. Середнячки же тянулись к «звездам». Так я называла компанию Костыля.
Детки вполне обеспеченных родителей, которые посещали пары только потому, что это было их способом где-то тусоваться вместе каждый день. Не богатенькие моральные уроды, а просто уроды (по версии моего личного хит-парада отмороженных), которые будучи отпрысками уважаемых в городе людей, всегда были красиво одеты и вкусно накормлены. Отсюда, наверное, и манеры: грубость, хамство, зазнайство и раздутое до неприличия самомнение.