До своей смерти Вилли Мак-Кой был дерьмом и после смерти ничуть не переменился. Он сидел напротив меня, одетый в кричащую клетчатую спортивную куртку и ядовито-зеленые полиэфирные штаны. Короткие черные волосы отступали залысинами от тощего треугольного лица. Он всегда был похож на второстепенного персонажа из гангстерского фильма — из тех, что продают информацию, бегают по мелким поручениям и которых то и дело пускают в расход.
Конечно, сейчас Вилли был вампиром, и в расход его уже не пустят. Но он по-прежнему продавал информацию и бегал по мелким поручениям. Нет, смерть его не сильно переменила, но на всякий случай я старалась не глядеть ему прямо в глаза. Есть стандартные правила обращения с вампирами. Он всегда был засранцем, но сейчас он был засранцем-нежитью. А это для меня было новой категорией.
Он сидел в спокойной тишине моего кондиционированного офиса. Матово-голубые стены — мой босс Берт считал, что они действуют успокаивающе — навевали холод.
— Не возражаешь, если я закурю? — спросил он.
— Возражаю.
— Черт возьми, ты никак не хочешь облегчить мне работу?
Я на миг посмотрела на него впрямую. Глаза карие, как и были. Он перехватил мой взгляд, и я тут же опустила глаза к столу.
Вилли захихикал противным смешком. Смех его тоже не изменился.
— Вот это мне нравиться! Ты меня боишься.
— Не боюсь, просто соблюдаю осторожность.
— Хоть признавайся, хоть нет. Я чую запах страха, будто что-то касается моего лица или даже мозга. Ты меня боишься, потому что я вампир.
Я пожала плечами — а что тут скажешь? Как соврать тому, кто чует твой страх носом?
— Зачем ты здесь, Вилли?
— Ох ты Господи, курить-то как хочется!
У него запрыгала кожа в уголках губ.
— А я думала, у вампиров тика не бывает.
Его рука поднялась, чуть не коснувшись рта. Он улыбнулся, полыхнув клыками.
— Кое-что не меняется.
«А что меняется?» — хотелось мне спросить его. Каково это — быть мертвым? Я знавала вампиров, но Вилли был первым из них, кого я знала и до, и после смерти. Странное чувство.
— Чего тебе надо?
— Слушай, повежливей! Я пришел дать тебе денег. Стать клиентом.
Я снова взглянула на него, избегая смотреть в глаза. Булавка на галстуке вспыхнула в свете лампы. Настоящее золото. Раньше у Вилли такого не бывало. Для мертвеца он хорошо устроился.
— Я поднимаю мертвых для живых. Зачем вампиру поднятый зомби?
Он помотал головой — резкий рывок туда-сюда.
— Да нет, этот вудуизм мне на фиг не нужен. Я хочу тебя нанять на расследование нескольких убийств.
— Я не частный сыщик.
— Да, но у вас одна такая есть в резерве.
Я кивнула:
— Мисс Симс ты можешь нанять прямо. Незачем действовать через меня.
Снова эти отрывистые мотания головы.
— Она не знает про вампиров столько, сколько ты.
Я вздохнула:
— Вилли, нельзя ли перейти к делу? Мне надо уходить… — я бросила взгляд на стенные часы, — через пятнадцать минут. Не люблю оставлять клиентов одних на кладбище. Они начинают нервничать.
Он рассмеялся. Этот смешок успокаивал, не смотря на выпирающие клыки. Вампиру для устрашения полагался бы густой мелодичный смех.
— Нервничать — это точно. Это уж я тебе верю.
И вдруг лицо его стало серьезным, будто смех стерли ладонью. У меня что-то дернулось под ложечкой. Вампиры переключают движения, будто щелкают кнопкой. Если он это уже умеет, что он умеет еще?
— Ты знаешь про вампиров, которых пустили в расход в Округе?
Это был вопрос, поэтому я ответила:
— Слыхала.
Поблизости от нового вампирского клуба растерзали четырех вампиров. Вырвали сердце и отрезали голову.
— Ты все еще работаешь с копами?
— Я все еще в резерве у нового подразделения.
Он снова засмеялся.
— Ага. Команда призраков. Ни людей, ни денег. Так?
— Ты довольно точно описал почти все полицейские службы города.
— Может быть. Но у копов то же отношение, что и у тебя, Анита. Убитый вампир — подумаешь, важность? Новые законы этого не меняют.
Со времени дела «Аддисон против Кларка» прошло всего два года. В решении суда было дано новое определение, что есть жизнь и что не есть смерть. Вампиризм был признан законным в СШ старой доброй А. Мы оказались одной из немногих стран, которая признала вампиров. И парни из службы эмиграции, брызгая слюной, старались предотвратить иммиграцию вампиров целыми — ну, скажем, стадами. Чертова уйма вопросов рассматривалась в том суде. Должны ли наследники возвращать наследство? Убить вампира — это убийство или нет?
Было даже движение за предоставление им права голоса. Да, времена меняются. Глядя на вампира по ту сторону стола, я пожала плечами. Мне тоже было все равно, одним убитым вампиром больше или меньше? Возможно.
— Если ты считаешь, что я так думаю, зачем ты вообще пришел?
— Потому что ты в своем деле лучшая. А нам и нужна лучшая.
Он впервые сказал «нам».
— На кого ты работаешь, Вилли?
Он улыбнулся — доверительной, понимающей улыбкой, будто он знал что-то, что мне тоже полагалось бы знать.
— А какое тебе дело? Деньги будут хорошие. Мы хотим, чтобы этими убийствами занялся кто-то, знающий ночную жизнь.
— Я видела тела, Вилли. И сказала полиции свое мнение.
— И какое оно было?
Он наклонился вперед, положив ладони на мой стол. Ногти у него были бледные, почти белые — бескровные.
