День выдался неудачный. В другой раз моросящий, заладивший с самого утра дождь не раздражал бы Элизабет, она даже любила такую погоду, но сегодня все было не по ней. Во-первых, пришлось долго искать цветы. Подумать только, весь Лондон завален ими, а она объезжает магазин за магазином (успела вымочить ноги и вконец испортить прическу) — и все напрасно. То единственное, что хотела купить, — отсутствовало. Ее последней надеждой был магазинчик тропических растений, в который любил заглядывать отец. И тут тоже продавец только развел руками. Из-за непогоды с Антильских островов вот уже три дня не прибывали самолеты. Напольные вазы и корзины, обычно заполненные до отказа свежесрезанными диковинными растениями, оказались пустыми. Как она не догадалась заранее позвонить на Сент-Кристофер? В память об отце с острова прислали бы хоть контейнер, заикнись только. Да какой толк думать теперь об этом?.. Так что второй месяц со дня смерти горячо любимого отца она отмечала не так, как поклялась в день похорон, и роскошные розы, которыми Элизабет украсила его надгробный камень, отнюдь не радовали ее.
К тому же сегодня закрывалась выставка, куда нужно непременно успеть: еще одно печальное напоминание. Раньше они посещали их вместе, никогда не упуская возможности познакомиться с проектами, разработанными молодыми архитекторами. Отец присматривался к новым идеям и именам, и они потом до хрипоты спорили, что и кого стоит использовать при строительстве новых отелей. Для Элизабет их дискуссии стали настоящей школой, безупречный вкус отца сочетался с абсолютным знанием современного строительного дела.
Сегодняшняя выставка разочаровала ее. Слишком много стекла и алюминия, плоских поверхностей, холодных пространств, где человек чувствует себя как в аквариуме.
По правде говоря, Элизабет была не совсем справедлива. Просто ее захлестнуло раздражение, копившееся весь день. И вовсе не от промозглой погоды и неудачи, постигшей с цветами. Подспудно она знала, в чем дело.
Накануне Элизабет получила телеграмму, подписанную человеком, имя которого шесть лет назад она вычеркнула из своей жизни. Вот что выбило ее из колеи. В офисе, на глазах у секретарши и сотрудников, ей удалось сделать вид, будто это обычная деловая бумага. А ночью Элизабет не сомкнула глаз — столько воспоминаний нахлынуло. Филипп Клэнси… Какие горькие штуки может выкидывать судьба! Ей казалось (да и в самом деле так было!), его имя для нее пустой звук. Почему же так ноет сердце?..
Элизабет злилась. Оказывается, память о счастливом безрассудстве еще жива в ней. Впрочем она заплатила за него слишком дорогую цену и успокоилась, лишь когда все быльем поросло. Шесть лет — большой срок, недаром же говорят, что время лечит.
В туалетном столике Элизабет нашла таблетки. Не хватает еще одной бессонной ночи! Да и из-за чего, собственно, она позволила себе распуститься?.. Филипп Клэнси, Филипп Клэнси… Глядя на себя в зеркало, Элизабет несколько раз повторила это имя, как будто была на сеансе у логопеда. Механически, бесстрастно, и осталась собой довольна. Решение было принято. Она не станет откладывать встречу с ним. Завтра так завтра! А сейчас спать. Зря он думает, что она позволит еще раз сломать себе жизнь! С нее хватит. А если рассчитывает разорить ее фирму, пусть пеняет на себя. Она никому не даст вмешиваться в дела компании. И отец никогда не допустил бы. Элизабет решила, что на завтрашней встрече поможет Филиппу Клэнси это четко понять. Раз и навсегда.
А теперь спать, спать, спать, приказала себе Элизабет и крепко закрыла глаза.
Элизабет Тэлманн, надменная красавица, наследница крупного состояния отца, главы компании «Тэлманн Отель-групп», ожидала приема в офисе мистера Клэнси. Она сидела в элегантном кресле, как будто специально созданном для ее изящной фигурки. Элизабет была одета в потрясающий темно-серый шерстяной костюм, блестящие пепельные волосы лежали волосок к волоску, подстриженные по последней парижской моде. Как всегда, отличались особой изысканностью туфли и сумочка. Прямая спина, покойная поза — во всем облике сквозила абсолютная уверенность в себе, и лишь непроизвольное постукивание пальцами по ручке кресла выдавало скрытое нетерпение.
Из кабинета Филиппа Клэнси появилась секретарша.
— Прошу вас, мисс Тэлманн… Мистер Клэнси ждет вас, — пригласила она Элизабет, распахивая перед ней двери.
Поблагодарив милостивым кивком секретаршу, Элизабет решительно шагнула вперед. Ей стоило немалого труда скрыть мстительный огонек, сверкнувший в карих глазах: она не привыкла, чтобы ее заставляли ждать в приемных…
Ну и кабинетище. Скорее поле для игры в крикет, усмехнулась Элизабет. Пустое кресло у столь же огромного письменного стола озадачило ее. Где он, черт побери? Что за игры?
Наконец она заметила Филиппа. Одетый в темные брюки и белую рубашку, он сидел на террасе за небольшим столиком, накрытым для ланча, и разговаривал по телефону, расположившись спиной ко входу.
Что ж, если он думает сбить ее с толку, то глубоко заблуждается. Элизабет преспокойно переступила порог, вышла на террасу, занимавшую часть крыши здания, где обосновалась фирма Филиппа. Отсюда открывался потрясающий вид на центр Лондона, Темзу и памятник Нельсону на Трафальгарской площади.
