Не хочу вдаваться в увлекательную игру по определению понятия «археография». Этим делом за последние 150 лет занимались многие и много[1]. Отмечу лишь, что термин был введён в язык отечественной науки уже в первой половине XIX в., Π. М. Строевым в связи с организацией археографической экспедиции по поиску памятников древней письменности. Инициатива Павла Михайловича привела к появлению в 1834 г. одного из старейших научных учреждений, профессионально занимавшихся исследованием и публикацией исторических источников по отечественной истории, – Археографической комиссии при Министерстве народного просвещения. Комиссия пережила три революции, перешла в ведение Академии наук и после нескольких преобразований стала Историко-археографическим институтом. После закрытия последнего, на его основе в 1936 г. был создан Институт истории АН СССР. Спустя 20 лет, в 1956 г. по предложению академика М. И. Тихомирова была воссоздана Археографическая комиссия.
За историей этого учреждения скрывается содержание предмета археографии в России, которое, по справедливому замечанию С. О. Шмидта, включает в себя науку о собирании, описании и издании письменных источников.
Мне пришлось заниматься и первым, и вторым, и третьим. Выявлять, изучать источники по истории покаянного права домонгольской Руси, создавать уральскую археографическую экспедицию и археографическую лабораторию Уральского университета, а с октября 1990 до января 1996 г. возглавлять Главное архивное управление при Совмине РСФСР, Комитет по делам архивов при Правительстве России, Государственную архивную службу России, быть Главным государственным архивистом России.
Поиск, изучение, описание и издание источников невозможно вне контекста исторической науки.
Археограф – всегда историк.
Так сложилась моя биография, что пришлось обращаться в научном плане к различным этапам истории страны.
В аспирантуре это была проблема влияния византийского права на право Древней Руси, которая (проблема) постепенно трансформировалась в изучение древнерусского церковного права[2]. Мой научный руководитель М. Я. Сюзюмов, когда кандидатская диссертация была в основном завершена, рассказал мне, что необходимость этого исследования они давно обсуждали с Μ. Н. Тихомировым[3]. Работа над диссертацией была для меня очень сложной, приходилось много доучиваться. Я очень признателен историческому факультету Московского университета и в особенности А. С. Орлову – тогда заместителю декана – за советы и помощь, позволившие мне слушать лекции на истфаке МГУ и пройти занятия по палеографии в отделе рукописей ТИМ у Л. М. Костюхиной; и, конечно, сотрудникам отделов рукописей БАН – М. В. Кукушкиной, О. П. Лихачевой, Н. Ю. Бубнову, Ленинки – Н. Б. Тихомирова и С. В. Житомирской. Тема увлекала сложностью анализа источников, надеждами на поиск новых памятников домонгольского периода. Я надеялся продолжить исследование этой проблемы, расширив хронологические рамки на XIV-XVII вв., но жизнь распорядилась иначе.
В 1974 г. мне пришлось возглавить археографическую экспедицию Уральского университета[4]. Вскоре вокруг экспедиции и археографической лаборатории сложился устойчивый коллектив студентов, которые готовили курсовые и дипломные работы по итогам полевых исследований. В лаборатории появилось собрание старопечатных книги, начиная от анонимных изданий, книг XVI в., кириллических изданий XVIII-XIX вв., рукописей XV-XX вв. Руководить научной работой студентов – значит самому заниматься наукой, тем, чем должны были заниматься студенты. Это вынудило меня самого заняться феноменом сохранения древнерусских традиций в условиях горнозаводского Урала.
Полевые археографические исследования, ставшие заметной частью отечественной археографии 1960-1980-х гг., свели меня на новом уровне с коллегами из Библиотеки Академии наук – А. А. Амосовым и Н. Ю. Бубновым, из Древлехранилища Пушкинского дома – В. П. Бударагиным и Г. В. Маркеловым. Тесные научные связи сложились с сибирскими археографами – Η. Н. Покровским, Е. К. Ромодановской, Е. И. Дергачёвой-Скоп и их учениками, с заведующим отделом редкой книги Ленинградского университета А. X. Горфункелем. И, конечно, с Археографической комиссией, её председателем – С. О. Шмидтом, учёным секретарем В. А. Черных и сотрудником комиссии В. В. Морозовым.
Анализ рукописного собрания в контексте истории края позволил сделать вывод, что старообрядческая традиция, рассматривавшаяся обычно как крестьянская и архаичная, прекрасно сосуществовала с заводами, с новыми явлениями в культуре, порождёнными XVIII веком – веком Просвещения.
С 1990 года в моей судьбе произошли большие перемены. Я был назначен руководителем Главного архивного управления при Совмине РСФСР. Не могу не сказать слов благодарности за помощь в работе архивного ведомства в тяжёлые в экономическом отношении 90-е годы сотрудникам Администрации Президента первой половины 90-х гг. С. А. Филатову, В. В. Илюшину, С. Н. Красавченко, Ю. М. Батурину, А. И. Корабельщикову, А. Я. Лифшицу, Д. Б. Рюрикову; вице-премьерам Правительства Н. Г. Малышеву и Ю. Г. Ярову.
