Их было четверо — благополучных мальчиков из обеспеченных американских семей. Они заметили друг друга в аэропорту, познакомились в самолете и сразу же подружились. Перелет в Европу был долгим, и они успели рассказать о себе все, каждый успел высказаться. Объединял их, кроме возраста — всем было по 14 лет, — еще и тот факт, что эту поездку в Европу они выиграли в одной дурацкой лотерее, совершенно того не желая и не думая ни о какой Европе и уж тем более не собираясь эту Европу посещать. Выяснилось, что все они пытались обменять выигрыш на наличные или чек или продать кому-нибудь — желающих было хоть отбавляй: еще бы, бесплатная поездка на 15 дней по Европе, памятники истории и архитектуры, а также посещение мест, связанных с преданиями и легендами. Но ни продать, ни обменять тур на денежный эквивалент оказалось совершенно невозможно по условиям лотереи. От поездки можно было только отказаться. Тогда эти освободившиеся места были бы разыграны дополнительно, и кому-нибудь жаждущему новых впечатлений повезло бы. Но справедливость — как виртуальная реальность: вроде она и есть, но как только понадобится прикоснуться к ней рукой — ее-то и нет. Так и получилось, что в путешествие по Европе отправились четверо скучающих лентяев. Они, безусловно, отказались бы от этого вояжа. Но вот незадача — письма с уведомлениями о выигрыше пришли на домашние адреса, и родители всех четверых словно с ума сошли: такой шанс! Такая возможность! И речи не может быть об отказе! К тому же бесплатно. Ну, организаторы советовали, конечно, взять с собой сколько-нибудь денег на сувениры и карманные расходы — кока-колу там, мороженое… Короче говоря, сопротивление было сломлено и юноши следовали в Европу, которую они уже почти ненавидели и были убеждены, что предки просто вытолкали их из дому, радуясь возможности провести две недели в тишине и покое и, может, самим съездить куда-нибудь недалеко на один из своих дурацких пикников.
В группе было двадцать человек — подростки примерно одного возраста. С восторженно-блестящими глазами, жутко довольные, обвешанные дешевыми фотоаппаратами и видеокамерами, они бесконечно снимали все подряд — замки, крепости, пейзажи, друг друга — обменивались адресами, чтобы пересылать потом друг другу копии: "А то у тебя такого не будет". Все они были из семей очень скромного достатка, и экскурсия по Европе была для них дорогим удовольствием.
Наша четверка не доставала свои фотоаппараты и видеокамеры из чемоданов.
— Я так и сказал, — признался Билл, — что ничего не буду снимать в этой их дурацкой Европе.
Юноши скучали. Европа раздражала их древностью своей истории. Здесь никто не восторгался Америкой и не падал на задницу от счастья знакомства с юными американцами. Замки по берегам Луары, Рейна и Вислы не интересовали их, прилагающиеся к развалинам легенды и предания казались наивными и примитивными. Своих восторженных сверстников они презирали за их восторженность, а гидов — за всезнайство.
И вот, наконец, это мучение под названием "Путешествие по Европе" подошло к концу. Оставалось провести еще две ночи и два дня в одном из этих скучных провинциальных городков, состоящих из пары улиц, трех переулков и площади с какой-нибудь замшелой церквухой. И что, спрашивается, делать там два дня? Замок там, видите ли. Невидаль какая. И природа необычная. Повезут, наверное, на какой-нибудь идиотский пикник, уже пообещали экскурсию по окрестностям.
Автобус должен был вскоре свернуть с автострады на более узкое шоссе, потом пересечь мост через неширокую речку, и там уже минут пять оставалось до городка под названием Кронвальд.
Билл дремал. Сэм с закрытыми глазами слушал плейер. Майк опять пижонил: пытался разгадывать кроссворд на немецком языке. Крис смотрел в окно автобуса. В его плейере сели батарейки; отвлекать вспыльчивого Сэма от музыки он не решался, будить Билла — тем более, а Майк плейера не имел вовсе, утверждая, что это — не звук, и вообще от плейера у него болят уши. Поэтому Крису поневоле пришлось слушать болтовню гида про этот замок, будь он неладен, и он же оказался первым из четырех приятелей, увидевшим этот самый замок.
Обступавшие дорогу сосны и густой подлесок неожиданно расступились, и глазам открылась панорама: речка на переднем плане, вдали поля, городок на холмах и над ними, отражаясь в гладкой по причине безветренной погоды поверхности речной воды, возвышался замок Кронверк.
Крис прилип носом к окну. Он забыл о том, что они договорились Европу презирать. За все время путешествия он не видел ничего подобного и теперь испытывал, как выразились бы в девятнадцатом веке, смятение чувств. Он не заметил, что в автобусе наступила тишина — остальные путешественники тоже смотрели в окна. Даже болтливый гид замолчал.
Во-первых, замок был огромен. Во-вторых, он совершенно не был разрушен, ну ни капельки. Когда там его закончили строить? В пятнадцатом веке? Ну, так впечатление было такое, что за эти века ни один камень не покинул своего места: гаргулии с совершенно целыми зубами, ушами и когтями раскрывали пасти над желобами для стока воды, а неподвижные кованые узорные флюгеры поблескивали чистым, нержавым металлом. День был теплый и тихий, легкие белые облачка скользили по синему небу, солнце клонилось к закату и косыми лучами освещало каждый камень стен и башен, словно тщательно выверенная подсветка. Ощущение реальности дрогнуло. Крис поймал себя на мысли, что не удивится, если сейчас заскрипят толстые цепи подъемного моста и зазвучит сигнал боевого рога, хотя понятия не имел, как на самом деле звучит боевой рог.
