– Я – ни за что, ни за что не выйду за него замуж!
Голос Эстер звенел от волнения, и огромные голубые глаза налились слезами. Ее светлые локоны отливали золотом в лучах утреннего солнца, заглядывавшего в окна столовой, а крупные слезинки на длинных темных ресницах сверкали радугой. Она была так хороша в этот миг, что отец, на секунду оторвавшись от письма, смотрел на нее, будто видел ее впервые.
– Папа, я не выйду за него замуж! – снова воскликнула Эстер. – Ты же знаешь, что я помолвлена с Колином и мы ждем лишь, когда ему исполнится двадцать один год и его мерзкий опекун позволит объявить о нашей помолвке. И вдруг теперь этот отвратительный тип осмеливается предложить…
У нее перехватило дыхание, она залилась слезами и начала судорожно искать платок.
– Люсинда, подай своей сестре платок, – резко сказала леди Белвиль, – а ты, Эстер, прекрати эту истерику!
Она обратила к мужу свое тонкое аристократическое лицо:
– Дорогой, что, собственно, произошло?
– А разве вы не слышали? – с ноткой вполне объяснимого раздражения в голосе спросил сэр Эдвард.
– Расскажите все с самого начала, мой милый, – произнесла леди Белвиль и, увидев, что у Люсинды тоже нет платка, нетерпеливо сказала ей: – На, возьми мой.
Она протянула дочери крохотный батистовый квадратик, отделанный кружевом. Люсинда подошла к сестре и принялась вытирать ее мокрые щеки. Эстер взяла у сестры платок и, пытаясь сдержать слезы, пробормотала дрожащими губами:
– Папа, ведь ты же не заставишь меня выйти за него замуж, правда?
Сэр Эдвард откашлялся и снова взглянул на письмо.
– Папа, дорогой, ну пожалуйста, – молила Эстер, – ты же знаешь, что я люблю другого!
Сэру Эдварду, который иногда мог подавить сопротивление одним своим авторитетом, обычно не удавалось устоять перед жалобными просьбами Эстер.
– Папочка, ну пожалуйста…
Сэр Эдвард принялся нервно расхаживать по комнате.
– Это очень серьезный вопрос, – наконец произнес он напыщенно.
– Перестаньте суетиться, Эдвард, – перебила его леди Белвиль. – Сядьте и объясните, наконец, в чем дело!
– Именно это я и пытаюсь сделать!
– Ничего подобного! – возразила его жена. – Я совершенно не понимаю, о чем идет речь!
– Очень хорошо, – сдержанно произнес сэр Эдвард.
Он уселся в кресло и, избегая умоляющего взгляда старшей дочери, обратился к жене:
– Моя дорогая Маргарет, я не хочу, чтобы вы думали, будто я был с вами не вполне откровенен. Я собирался рассказать вам, что произошло со мной в Лондоне на прошлой неделе, но, честно говоря, я был так расстроен и обеспокоен случившимся, что просто не мог найти слов.
– Эдвард, вы опять играли! – застонала леди Белвиль, нервно сжав руки.
– С тех пор, как я вернулся домой, я все время искал случая, чтобы сказать вам об этом, – произнес сэр Эдвард.
Леди Белвиль вздохнула.
– Я считала, что виной всему ваша печень, – ответила она, – вы всегда себя неважно чувствуете после этих поездок. Но, насколько я понимаю, случилось что-то более серьезное.
– Гораздо более серьезное, – ответил сэр Эдвард.
– Сколько?
Последнее слово леди Белвиль произнесла почти беззвучно, однако обе ее дочери замерли в страшном предчувствии, зная, насколько важен этот вопрос.
На минуту воцарилась напряженная тишина, и наконец сэр Эдвард вымолвил еле слышно:
– Тридцать пять тысяч фунтов.
– Эдвард!
У леди Белвиль перехватило дыхание. Прижав руку к сердцу, она спросила сдавленным голосом:
– Можете ли вы… можем ли мы… собрать такую сумму?
– Только если лишимся всего, – убито произнес сэр Эдвард. – Поэтому я и не решался сказать вам.
– О Эдвард, как вы могли! А как же девочки? Нужно готовиться к свадьбе Эстер, Люсинду уже пора вывозить в свет…
– Я знаю, знаю, – пробормотал сэр Эдвард, – я был глуп, я был не в себе, но этот Меридан задел меня за живое. Когда он принялся поддразнивать меня, обращаться со мной как с жалким провинциалом, я совершенно потерял голову и решил доказать, что я ему ровня!
– Меридан! – воскликнула леди Белвиль. – Ты имеешь в виду того самого графа Меридана?
Сэр Эдвард кивнул.
– А ваше письмо… это от него?
– Увы, дорогая, от него.
– Тогда… тогда я не понимаю… – сказала леди Белвиль, переводя недоумевающий взгляд с мужа на дочерей.
– Позвольте, я продолжу, – предложил сэр Эдвард.
– Да, конечно, – ответила леди Белвиль.
– Продолжай же, папа. И во что же вы играли? – заинтересовалась Люсинда.
Мать неодобрительно взглянула на нее, давая понять, что этот вопрос был совершенно неуместен. Решившись на чистосердечное признание, сэр Эдвард ответил:
– Фаро.
– О, папа, это, наверное, такая захватывающая игра – пусть даже ты и проиграл!
– Успокойся, Люсинда, и дай отцу продолжить, – оборвала ее леди Белвиль.
Люсинда снова села на стул, и в наступившей тишине было слышно, как сквозь слезы вздохнула Эстер, и вздох этот, казалось, шел из самой глубины ее души.
– Мы играли в клубе у Брукса, – поспешно сказал сэр Эдвард, заметив, что Эстер находится на грани отчаяния. – Когда я осознал, что игра окончена и я проиграл, у меня не было сил что-либо предпринять, настолько я был убит. До тех пор я даже не думал о последствиях. И лишь когда Меридан поднялся из-за стола, меня охватил ужас от мысли, что я не могу заплатить долг чести.
