«Кино должно заставить зрителя забыть о том, что он сидит в кино…»
Роман Полански
«Неделя в тюрьме – это много. На воле – мало».
Эрих Мария Ремарк
Сознание вяло и неохотно всплывало на поверхность реальности, его словно что-то тормозило, вроде как застрявший в тине старый заплесневелый башмак, который, подцепив на крючок, с трудом пытается вытянуть горе-рыбак, все еще надеясь, что в этот раз ему с уловом точно повезет.
С огромным усилием разлепились веки, словно склеенные воском. Тут же пришла боль – она гулко билась в затылке, как будто в голову вогнали стамеску и теперь остервенело колотили по ней молотком, расщепляя кости черепа и вгоняя ее в мякоть мозга.
Глухо застонав, Юрий сел, с осовелым видом таращась по сторонам. В душном помещении царил полумрак, духота, казалось, прилипала к телу влажной простыней. Нервным движением мужчина расстегнул верхние пуговицы фланелевой рубашки, затем, морщась, коснулся ноющего затылка. Пальцы нащупали крупную шишку, и он непроизвольно скрипнул зубами – от жгучей боли у него на мгновение даже потемнело в глазах.
«Меня ударили, – мелькнула мысль. – Не мог же я рухнуть по пьяни?! Времена, когда меня приносили домой в беспамятстве, давно прошли!»
Что верно, то верно. Интересно другое – что за утырок осмелился поднять на него руку?!
Вразумительного ответа на этот вопрос не было – Юрий Есин даже в мыслях не мог допустить, что кто-то попытается свести с ним счеты подобным способом, хотя недоброжелателей у него хватало. Впрочем, версии о странном и внезапном нападении быстро отступили в тень, уступая место не менее насущному и логичному вопросу:
Где он?!
Где он, черт подери?!
Вопрос, казалось, беспомощно повис в спертом воздухе.
Продолжая оглядываться, Юрий провел языком по сухим губам. Вспыхнувшая было злость утихла, сменившись растерянностью.
«Я здесь не один. И как сразу не разглядел?!»
Вытянув голову, он внимательно посмотрел на распластавшееся рядом тело мужчины. Было непонятно, жив тот или нет. Потом перевел взгляд на второго незнакомца, который лежал на спине с раскинутыми в стороны руками. Юрий повернул голову вправо и вздрогнул – в самом углу на корточках, закрыв ладонями лицо, сидела женщина. Густые темные волосы водопадом ниспадали вниз, касаясь кончиками пола. На ней был просторный льняной сарафан темно-синего цвета и легкие кожаные туфли-балетки.
– Эй! – позвал Юрий. Он не узнал собственного голоса, который напомнил ему карканье.
Женщина продолжала сидеть в полной неподвижности.
– Да что тут происходит, мать-перемать?.. – буркнул Юрий, не без труда поднимаясь на ноги. Его слегка покачивало, в голове продолжал гудеть пчелиный рой, но в целом он окончательно пришел в себя. Протерев глаза, Юрий вновь осмотрелся.
Помещение, в котором он очнулся, напоминало прямоугольную коробку и не блистало изысканностью интерьера – четыре стула, расставленные у противоположной стены «шашечками», – вот и вся мебель. Никакой двери, никакого окошечка, даже самого малюсенького. От внимания Юрия не ускользнуло, что стена в этом бункере, перед которой выстроились стулья, имела более темный цвет, нежели остальные…
«Похоже на огромную рамку», – внезапно подумалось ему. Взгляд Юрия переместился вниз, и его брови выгнулись дугой – у каждого стула стояло по бумажному стакану и ведерку, доверху заполненному попкорном. Он присел на корточки и осторожно поднял один стакан с темной жидкостью. В ноздри ударил едва уловимый запах выдыхающегося пива.
Юрий с трудом проглотил застрявший в горле комок. Пить хотелось невыносимо, глотка его пересохла, как заброшенный колодец, а об язык наверняка можно было зажигать спички.
Но и отхлебнуть из стакана он не решался.
«В нем может быть что угодно», – шепнул внутренний голос, и Юрий с неохотой поставил стакан обратно на пол. Посмотрел на остальные, по очереди беря в руки и принюхиваясь. В трех было пиво, лишь в последнем оказалась кола. Или пепси – он никогда не различал эти сладкие напитки, хотя многие уверяли, что разница есть и она довольно существенная. Стакан был прохладным, и ему даже начало казаться, что он чувствует легкое похрустывание пузырьков газировки, которые лопались на поверхности. Соблазн опрокинуть в себя содержимое стакана был настолько велик, что лоб мужчины покрылся испариной, и ему стоило неимоверного труда отказаться от этой затеи. Юрий выпрямился:
«С другой стороны… Зачем кому-то засовывать меня сюда только для того, чтобы отравить?! Чертовщина какая-то!»
Его вновь охватил гнев. Кто устроил весь этот ни-хрена-не-смешной-цирк, едрена мать?!