— Если Вы ждете разрешения на посадку — здесь нет никого, кто мог бы его дать! — воскликнул Фрол Веккер.
Уже десять минут он торчал в тесной камере шлюза и вздыхал от нетерпения. Его спина болела, руки едва не онемели, а древко ледоруба, который он предусмотрительно засунул за пояс, давило на живот. Когда он вышел из кабины пилотов, лунная равнина была уже совсем близко; серая как свинец и гладкая словно зеркало она раскинулась под ракетой. Почему, черт возьми, Далберг медлил?
Они стартовали вдвоем на вспомогательной ракете, чтобы найти место посадки для космического корабля «Пацифика», который в ожидании двигался по орбите спутника вокруг луны Сатурна. Веккер добился, чтобы ему поручили это задание, потому что жизнь на борту уже давно нервировала его. Теперь казалось, словно пилот снова хочет проверить его терпение.
Веккер прижал ухо к внешней стене камеры. В монотонное жужжание тормозных турбин теперь примешались странные скребущие и дребезжащие звуки. Сначала он подумал, что Далберг, наконец, решил пойти на посадку и ракета скользила по застывшему аммиачному снегу. Но звуки вдруг начали доноситься и из верхней половины корпуса. Это звучало так, словно ракета попала в облако тончайших осколков стекла.
Покачивая головой, Веккер поднялся. Он попытался взглянуть в единственный иллюминатор, который немного освещал шлюз, но он находился в конце шахты, по которой проходили топливопроводы и был наклонно расположен в ее дальней третьей части. Веккер снял со спины кислородный прибор, забрался в воронкообразное отверстие и протиснулся вперед сантиметр за сантиметром. Он был худощавым, и скафандр плотно прилегал к его телу; все же он постоянно зацеплялся за кабель или проводку, и когда он почти добрался до иллюминатора, он ударился шлемом о металлический болт. Откинутый «визир», фильтр из специального стекла для защиты от коротковолнового света, соскочил и лег словно черная повязка перед глазами.
Восемь месяцев на борту «Пацифики» обточили его врожденный темперамент; теперь он констатировал со злорадством, что его запас настоящих ташкентских ругательств был неисчерпаем, как и прежде. Ничего не помогало, шахта была слишком узкой для того, чтобы ему удалось согнуть руки и убрать фильтр.
Фрол Веккер был геологом. За первые занятия вопросами геологии ему здорово влетело. Это было в то утро, когда милиционер Геннадий Веккер целый час искал его в развалинах обрушившегося частного дома. Во время первых земных толчков, которые сотрясали в этот день Ташкент, десятилетний Фрол выбежал из спальни в сад и, испугавшись до смерти, сидел на корточках на клумбе с розами. Но ему уже тогда пришлось понять толк в привлекательности природных явлений, потому что его страх быстро прошел, и в то время, как вокруг него растрескивались стены, загорались световые вспышки и поднимались облака из серой пыли стройматериалов, он с благоговением прислушивался к шуму и грохоту под клумбой с розами. Его интерес к таинственным процессам в глубинах земли был таким сильным, что он не слышал отчаянные крики матери; лишь отцовские оплеухи положили конец этому исследованию.
Он продолжил это позднее, тем временем стал специалистом в области геодинамики, располагал некоторыми знаниями в геодезии, минералогии и геохимии — и он не жаждал закончить свою карьеру в тесной шлюзовой камере вспомогательной ракеты. Веккер с трудом вернулся в кабину пилотов.
Он застал Далберга, как и оставил его: сидящим выпрямившись за пультом управления, сконцентрировавшегося, выпятившего атлетическую грудь, держащего упругие руки на приборах.
— Проблемы, Гарри? Может быть дефект?
Далберг был отличным пилотом. Наряду с этим у него все же были свойства характера, которые всегда снова и снова поражали Веккера. Например, он, казалось, фанатично расслаблял свои голосовые связки. И теперь он дал понять ответ лишь кивком головы.
Веккер нерешительно застыл на месте. После того, как он посмотрел во фронтальные иллюминаторы, ему стало ясно, откуда исходили странные звуки. Ракета почти соприкоснулась с землей; под давлением тормозных сопл осколки льда были сорваны с поверхности, они рассеивались словно пена перед носовой частью корабля, образуя прямоидущую волну.
Лед! Из чего он мог состоять? Из кристаллизованного аммиака? Или из обычного H>2O? Тогда он должен быть твердым как сталь и хрупким словно фарфор. Но, возможно, они столкнулись с неизвестным химическим соединением? Нетерпение Веккера росло. На борту он должен был сдерживать его. Бесполезно долго, потому что время полета восемь месяцев было на счету коменданта Бронстайна. Он педантично придерживался предписанной программы, вместо того, чтобы проявить собственную инициативу и использовать двигатели «Пацифики» на полную нагрузку.
— Собственно говоря, чего мы ждем?
— Анализов, конечно же, — голос Далберга прозвучал удивленно.
— Ага! И каких анализов, если будет позволено спросить?
— Инструкция по посадке, параграф четыре.
Веккер покопался в своей памяти. НА НЕИЗВЕСТНЫХ НЕБЕСНЫХ ТЕЛАХ ПЕРЕД ПОСАДКОЙ, НО ОСОБЕННО ПЕРЕД ТЕМ, КАК БУДУТ ОТКРЫТЫ ШЛЮЗОВЫЕ КАМЕРЫ, НЕОБХОДИМО ПРОВЕСТИ ИССЛЕДОВАНИЯ… Он озадаченно уставился на пилота. Гигиенический параграф! Освидетельствование и идентификация живой материи, в особенности всех свободно парящих в атмосфере кокки, бактериофагов, микромизетов и всего такого прочего. И это на аммиачном спутнике с невероятной температурой минус сто восемьдесят градусов! С таким же успехом, как здесь кокки, можно было бы искать квакш обыкновенных в Сахаре.
