За волшебным цветком

Вася выбежал из школы и, подпрыгивая, помчался через молодую посадку елок, на ходу сбивая палкой голубые головки цветов. Левой рукой он небрежно зажал табель успеваемости, который ему только что выдал учитель. Радость распирала грудь Васи. Не потому, что оценки в табеле были высокими. Наоборот, там были почти одни тройки!.. Парень был счастлив потому, что наконец вырвался «на волю», потому что завтра он едет в Синявку к деду Лёве…

Вася подпрыгнув, перевернулся через голову, аж взметнулось облачко песка, и съехал с холма в долину. Внизу вскочил на ноги, радостно засмеялся. Скучные уроки остались позади! Впереди — веселое путешествие, приключения, а может, и новые товарищи…

В долине раскинулся широкий колхозный двор. Почти возле посадок стояла кузница. Из высокой, закопченной трубы струился прозрачный дымок. Вася остановился, потом как-то несмело, бочком подступил к кузнице, откуда слышался приглушенный гомон людей и мягкое жужжание вентилятора. Зайти или не зайти? Надо обязательно зайти! Все равно разговор состоится, если не здесь, то дома!

Почему же так колебался Вася, который, как говорили малыши из первого и второго классов, ничего не боялся? Отца, своего отца Трофима Львовича — деревенского кузнеца, добродушного, спокойного мужчину! Взгляда его мягких серых глаз не выдерживал сын. Он начинал юлить, бегал глазами по углам и, наконец, начинал реветь во весь голос. «Словно пароход на Днепре», говорили соседи.

Вспомнив это, Вася уже хотел повернуть прочь от кузницы, чтобы отложить до вечера неприятный разговор, как вдруг два помощника отца — Николай и Семен — быстро вынесли из кузницы на улицу тележное колесо с новым дымящимся ободом. Семен оглянулся, и заметив Васю, крикнул:

— Трофим Львович! Ваш пришел!

Деваться было некуда. Вася шагнул к кузнице, неуверенно улыбаясь. Темная фигура сделала шаг от наковальни в полосу света. Это был отец. Он поправил засаленный передник на груди, провел шершавой пятерней по небритой щеке, всмотрелся добрыми серыми глазами в лицо сына и с высоты двухметрового роста прогремел:

— Ну, герой, показывай…

Вася, хлюпнул носом, подал табель отцу, а сам уставился на маленький язычок пламени, который дрожал над красно-черной кучкой угля в горне. Он млел от ожидания. Вот сейчас начнется самое неприятное!..

Действительно, отец молча сложил табель вчетверо, отдал сыну, взял в руки молоток.

Николай и Семен с упреком посмотрели на парня. Вася не знал, куда девать глаза.

— Ну?.. — наконец послышался раскатистый голос Трофима Львовича.

— Папа…

— Что, папа? До каких пор ты будешь носить мне тройки в табеле? Мне стыдно людям в глаза смотреть! Что из тебя выйдет, кусок шалопая?

— Папа… — попытался перебить отца сын.

Но кузнец безжалостно гремел:

— Молчи! Если бы твоя мать была жива — она бы выгнала тебя из дома… Так ты надежды оправдываешь?..

Нос у Васи скривился набок, глаза заморгали. Вот-вот он заплачет! Но парень увидев насмешливые взгляды Николая и Семена, вовремя спохватился и, вытерев нос рукавом, твердо взглянул на отца.

— А зачем мне пятерки? Я буду путешественником…

Отец пренебрежительно махнул огромной мозолистою рукой, включил вентилятор, положил в горн здоровый кусок железа.

— Путешественник! — едко сказал он. — Что ты знаешь для того, чтобы стать путешественником?..

— А для этого надо быть только смелым и закаленным, — авторитетно ответил Вася, ликуя от того, что гроза прошла.

Отец развел руками, беспомощно посмотрел на помощников.

— Ну, что ты ему скажешь? Мелет такое, что на голову не натянешь!.. Пойми же, куриная твоя голова, что везде нужны знания!.. Ты только навоз и сможешь на поле возить, если на тройки будешь учиться!

— И для этого надо знать, как запрячь лошадь, как обращаться с ней, — ехидно вставил слово Семен.

— И агротехнику не помешает знать, — добавил Николай, — чтобы класть навоза столько, сколько надо…

Хоть и обидно было Васи слушать такие разговоры, но от сердца у него отлегло. Пусть себе болтают! Он то знает, что обязательно станет путешественником!

— Ну вот что, — послышался голос отца, и Вася вздрогнул от неожиданности, — на первый раз наказание тебе будет такое: не поедешь к деду! Будешь целое лето учить…

— Как это? — не понял Вася, моргая веками.

— А вот так! Не поедешь — и все… Хватит с тобой нянчиться! А в следующем году увидим…

Вася на минуту потрясенно замолчал, все еще не понимая, к чему идет дело. Потом понял, что все мечты о путешествии летом развеиваются как дым, и комок обиды подступил ему к горлу. На ресницах заблестели слезы.

Отец заметил эти блестящие капли, сердито засопел и, выхватив клещами сине-белый кусок раскаленного железа из горна, бросил его на наковальню. Брызнули искры, зашипели и погасли, словно звездочки, в воздухе. Николай и Семен схватили молоты. Кусок металла, жалобно стеная, под их мощными ударами превращался в определенную вещь. А между этими молотами, весело звеня чудесную мелодию рождения новой вещи, летал в отцовской руке молоток, показывая, куда, как и сколько бить…